Праздношатание - [5]

Каков бы ни был ваш пол, вот вы здесь, выброшены на берег неизвестного мореплавателям острова. Вы растете в симбиозе с этим островом, вписанный в пейзаж, зависимый от погоды и потребностей желудка. Это не Повелитель мух, это полная невинность. Когда вам хочется пить, вы, обнаженный, — в толпе зебр и гамадрилов у водопоя. Когда вас атакуют прижатые уши и оскаленные зубы, вы или отступаете или оскаливаете свои зубы, в зависимости от собственной оценки ситуации (неверное толкование здесь может быть фатальным). Когда вы утолили жажду и высохли, вы совсем в другом настроении. Скучаете…? Сексуально возбуждены…? Голодны…? Что бы это ни было, вы реагируете. Вы не думаете: «Я голоден», вы не знаете языка, чтобы подумать «Я голоден» или «Я не голоден». Вы ищете еду. Думаете ли вы вообще, на самом деле?

Ваш мир состоит их двух элементов: смерть и еда. Вы одно из животных в иерархии еды, свыше 150 фунтов. Существа, большие, чем вы, смотрят на вас, как на хороший кусок. Вы — хищник, безжалостный по отношению к кускам, меньшим, чем вы сами. Когда в джунглях случится какое–то зловещее движение, вы мгновенно прыгаете на дерево. Когда трава внезапно колыхнется, вы немедленно атакуете. Вы живете исключительно от опасности до обеда. Вы не замечаете цветов и закатов. Они являются «фоном» по определению перцептуалистов, они не «конфигурируются». Так вы и живете в гуще первозданного, опасного, эротического рая в сердце всех наших мечтаний и даже об этом не знаете!

И вот вы растете на этом острове, едите… спите на солнце. болтаетесь в лагуне, всегда настороже — большей частью у вас хорошая жизнь.

Предположим теперь, что к вашему берегу пристает корабль, и из него высаживаются люди. Находите ли вы связь между собой и этими бледными существами, колыхающимися в маленьких блестящих черных скорлупках?

Незнакомцы, конечно же, учат вас говорить. Первое, что они делают, это относят вас к категории. Они не успокоятся, пока не переделают ваш душевный мир под себя. Они вдалбливают вам в голову, что вы один из них, а не животное, и что животные и все другие вещи отличны от вас, и тем или иным образом — не так хороши. «Мы — это мы, — говорят они, — а все остальное — природа». Конечно, когда вы это понимаете, вы не можете удержаться, чтобы немного не возгордиться; вы теперь лучше животных, потому что животные — только животные. Вы знаете, что они животные, а животные этого не знают, и это дает вам силу. Но эти люди продолжают классифицировать и подклассифицировать, пока у вас голова не пойдет кругом.

Всю жизнь вам приходилось иметь дело с большим черным животным, которое рычало на вас, если вы к нему приближались, и которое было по–настоящему опасно, и — с другим животным, безобидным маленьким существом, которое, кажется, путало вас со своей мамой. Вы поражены, узнав, что люди валят эти два существа в кучу, называя их «бабуинами». Как это может быть, думаете вы; любой увидит, что они совершенно разные. Конечно, вы выучиваетесь подразделять бабуинов на наивного молодого и сварливого старого самца. Этим трудно овладеть, но еще труднее понять, почему это имеет значение. Бывают моменты, когда вы хотите, чтобы эти ваши новые друзья убрались обратно в свои лодки и уплыли бы прочь.

Но, конечно, уже слишком поздно. Вы уже не часть острова. Вы вне — потому что вы знаете, что это остров. Вы вышвырнуты из природы. Вы уже даже пришли к пониманию своей обнаженности. Вы отчуждены от природы и никогда не сможете вернуться. Надежная охрана уже препятствует вам, всякий раз защищая древо жизни. Итак, вы бросаете жребий, связываете свою судьбу с этими незнакомцами: вы надеваете одежду, которую они вам дают, и становитесь одним из них. Вы примыкаете к Людям. Вы становитесь их частью.

Или вы так думаете.

Но затем эти люди хотят знать ваше имя. Что? — говорят они, у вас нет имени? У вас должно быть имя. У каждого, у всякого, есть имя. Чтобы упростить понимание концепции, они прохаживаются перед вами с прикрепленными табличками с именами. «Сэр Найджел Фи–фи–ланч», «Гертруда», «Алонсо Ишак» и так далее, и они придумывают имя и для вас. Это «Ким». Имя, в самом деле, кажется вам полезным, потому что иначе очень трудно различать человеческие существа. Бабуинам–то имена не нужны: всякий отличит одного бабуина от другого. Итак, теперь вы говорите «Ким голодный» или «Ким человек». Но они говорят: «Нет–нет! Не «Ким голодный», а я голодный, я человек».

Итак, наконец, вы учитесь говорить «я». Ким — это ярлык, которым пользуются другие, «я» поддерживает аутентичность. Вы узнаете, что вы индивидуум и не являетесь одним из многих. Возврата нет. Начиная с этого момента, вы, и вправду, будете человеком; вы станете одиноки. Как и все мы.

И теперь наступает развязка. Оказывается, что люди, желавшие вас убить, сами мертвы, поэтому вы можете покинуть остров и вступить в права наследства. Вам, в самом деле, надо уезжать. Вы не хотите. Вы отчаянно желаете сбросить одежды и остаться на острове, но вы понимаете, что уже никогда не сможете быть одним из коз и жиряков. Вам придется всегда быть человеком, голым и нелепым, играющим в «естественность».