Праздники православной церкви - [6]
Таким образом, не «истинный свет» православной веры, а прежде всего политические и экономические причины привели к крещению Руси, к объявлению христианства официальной государственной религией древнерусского государства.
Однако если военно-купеческое сословие Киевской Руси было заинтересовано в принятии новой религии, то для основной массы населения христианская проповедь мифа о Христе — спасителе и искупителе была чужда и непонятна. И это естественно, так как население древнерусского государства жило в совершенно иных социально-экономических условиях, чем население Византии, а тем более население древнего рабовладельческого Рима, где и возникло это учение.
Если в самом Киеве крещение княжеской дружины прошло без всяких инцидентов, то народные массы Киевской Руси цепко держались старой веры и принимали крещение только по приказу князя. Население Руси загоняли в лоно христианской церкви, что называется, дубинками. А в Новгороде пришлось применить даже военную силу, чтобы заставить народ креститься.
После принятия христианства в Ростове, например, первые два епископа вынуждены были бежать из города «нетерпяще неверия и досаждения людей». Против третьего епископа, Леонтия, поднялся бунт. Его изгнали из города и даже хотели убить. Только четвертому епископу, Исайе, удалось разрушить святилища язычников и предать огню идолов.
Аналогичные факты приводит летописец и из жизни Новгорода. Там в XI в. после крещения представители старой, языческой религии восстали против епископа и хотели его убить. Епископ с крестом вышел к восставшим вместе с князем и дружиной и обратился к народу с речью: «Иже хощетъ веру яти волхву, то да идетъ за нь; аще ли веруетъ кто, то ко кресту да идетъ» («Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним; но кто истинно верует, тот пойдет к кресту»). За епископом пошли князь и дружина, а за волхвом — вся народная масса (Б. Д. Греков. Киевская Русь, М., 1953, стр. 477).
Христианство и язычество
Обращение в христианство (крещение) для большинства населения Руси было внешним, формальным. В быту основное место продолжал занимать культ прежней, языческой религии.
Видя несостоятельность и безрезультатность проповеди, уверявшей, что языческие боги не существуют, а существует лишь один христианский бог, православная церковь пошла на уступки и признала существование всех бесчисленных славянских, языческих богов, объявив их бесами.
Однако в народной среде бесчисленные духи и божества языческой религии продолжали жить как добрые духи. И только по мере внедрения христианства, в течение смены многих поколений верующих образы водяного, лешего, домового стали сливаться с образом беса. Такие же превращения претерпели и другие представления. Весна превратилась в богородицу, языческий «житный дед» в христианского святого Миколу, изображавшегося на греческих иконах с длинной седой бородой. Юрий под именем Георгия стал богом — покровителем скота и богом растительности; громовержец Перун превратился в Илью Пророка и т. д.
Христианство, пересаженное на древнерусскую почву, принесло с собой детально разработанный календарь многочисленных религиозных праздников. Возникший на совершенно иной почве, в иных социально-экономических условиях, этот праздничный календарь очень сильно расходился с циклом народных древнеславянских праздников, правда, тоже уже, как мы видели, подкрашенных религиозными красками. Христианская церковь пришла на Русь умудренная большим опытом борьбы с языческими праздниками и полностью использовала здесь этот опыт.
В результате древнеславянский праздничный святочный цикл коляда был слит с рождеством Иисуса, а на конец этого цикла был отнесен праздник крещения. Весенние языческие праздники в основном оказались сгруппированными вокруг пасхи, летние — слились с троицей, петровым и ильиным днями. Осенние праздники сохранились в виде спасов, праздников, зажинок и дожинок, в виде покрова дня, Николы зимнего и других. Культ и праздники различного рода мелких богов-покровителей оказались вытесненными праздниками в честь святых-покровителей и так называемыми престольными праздниками.
Не будучи в силах искоренить языческие мифы, церковь видоизменяла их, давала христианское толкование древнеславянским обрядам, вкладывала в народные праздники богословское содержание. Игры, песни, пляски, хороводы, широко распространенные в русском народе и неизменно бывшие составной частью всякого народного праздника, православная церковь объявила греховным, бесовским занятием. Не менее греховным считалось скоморошество, ряженье, гадание. Для борьбы со всеми этими народными увеселениями были пущены и многочисленные «обличительные слова» и неоднократные челобитные и доносы церковному начальству с просьбами учинить святительский указ об играх бесовских. Особенно не нравилось духовенству то, что «за скоморохами ходили сонмы великие народа и многие давали мзду слугам сатанинским». Таким образом, к идейным мотивам борьбы с народными, языческими праздниками примешивались и мотивы корыстные.
В своем рвении искоренить народные праздники православное духовенство не ограничивалось только мерами критики и убеждения. Известны многочисленные факты физической расправы. Так, например, известен новгородский священник Неронов, который, собрав своих сторонников, ходил по улицам, вступая в схватки с любителями увеселений — «сражахуся с бесовскими слугами».
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.