Праздники православной церкви - [30]
Как и все другие древнеславянские праздники, весеннее празднество носило общинный характер. Собравшаяся на праздник община решала сначала важнейшие хозяйственные вопросы, а затем начинались общее пиршество и игрища.
Пережитки древнеславянских обрядов весеннего празднества и поверий, связанных с ним, во множестве сохранились до наших дней в обрядах и обычаях праздника пасхи. Первоначальное их значение забылось, православная церковь постаралась дать им свое толкование и объяснение.
Возьмем хотя бы традиционные чисто пасхальные праздничные блюда: крашеные яйца, куличи, творожные пасхи. Или праздничный колокольный звон, длящийся на пасху целую неделю. Всем этим обычаям и традициям православная церковь дала свое религиозное толкование. Крашеное яйцо, согласно ее учению, является символом воскресения Христа. В качестве обоснования этого толкования приводится рассказ о том, как «святая блудница» Мария Магдалина публично засвидетельствовала на пасху в римском амфитеатре свое христианство, преподнеся императору Тиберию красное яйцо со словами: «Христос воскрес!» Праздничный колокольный звон означал, по уверению православных церковников, радость по случаю победы «живота над смертью» и т. д. и т. п.
Между тем в действительности все эти традиции не имели ничего общего с их богословским толкованием.
Как мы уже говорили, пасха зародилась в южны? странах. Весна там приходит гораздо раньше, чем на Руси, и праздновалась она в начале уборки зерновых Естественно, что праздник был сытный, обильный.
Перенесенная далеко на север, пасха на Руси пришлась на раннюю весну. Первыми продуктами, появлявшимися в хозяйстве славян-земледельцев ранней весной, были как раз молочные продукты и яйца. Тогда же появлялась возможность создать некоторые запасы этих продуктов для празднества. Ко всему этому надо добавить, что после тяжелой, зачастую полуголодной зимы творог и яйца были лакомыми блюдами и поэтому занимали видное место среди праздничных кушаний.
С яйцом был связан ряд религиозных представлений, и о нем надо сказать несколько слов особо. Яйцо в глазах древних славян с его способностью превращаться в птицу было полно таинственного смысла. Люди видели в этом акте подтверждение своей веры в волшебную способность живых существ перевоплощаться. Таинственной силе, заключающейся в яйце, стали приписывать способность переходить на все, к чему оно прикасается.
Общинное праздничное пиршество было в то же время угощением — жертвоприношением духам, божествам. Искони наиболее излюбленной пищей духов считалась кровь, И для того, чтобы сделать яйца наиболее угодными духам, их обмазывали кровью. Позднее вместо крови яйца стали красить красной краской, а еще позднее — просто окрашивать в какой-либо яркий цвет.
Известный пасхальный обычай катания яиц был связан с верой древних славян в демонов. Люди верили, что, катая яйца, можно заставить злых духов плясать, валяться, кувыркаться, что причиняло им якобы ужасные страдания. Если же яйца ударять друг о друга, то можно заставить духов биться лбами. Когда-то люди верили, что так можно бороться со злыми духами, досаждать им.
По древним поверьям, злые духи, как обитателя подземного царства, постоянно живут в могильной тишине и очень боятся крика, шума, стрельбы, лязга, звона. И когда с победой христианства на Руси на пасху в течение целой недели звонили в церковные колокола, то люди верили, что этот звон отгоняет злых духов.
Большую роль в изгнании нечистой силы, по поверьям славян, играл огонь. Поэтому из страха перед демонами верующие во время богослужения в пасхальный четверг держали в руках горящие свечи. Чтобы изгнать злых духов из дома и затем не пускать их обратно, перед пасхой выметали жилища, а затем на потолках и дверях выжигали кресты огнем принесенной из церкви горящей свечки.
Приготовление куличей — пасхального хлеба особой формы — связано с верой в волшебные свойства обрядовой освященной пищи. Как мы уже говорили, в южных странах праздник пасхи по времени совпадал с первым сбором урожая зерновых. Хлеб из муки нового урожая выпекался пресным, его нельзя было мешать с закваской от старого хлеба. Новый хлеб ели только после освящения, и такой хлеб якобы обладал чудесной силой. Его ложно было есть, не опасаясь злых духов. А чтобы не спутать новый хлеб со старым, ему придавали особую форму. Таким образом пасхальный кулич был для верующих хлебом, чистым от злых духов и заключающим в себе «святую» силу растительных духов.
Такому пасхальному блюду, как творожная пасха, первоначально придавали самую различную форму. Но постепенно под влиянием культа мертвых ей стали придавать сначала форму могильного холма, а позднее вид четырехугольного пирамидального надгробия. На стенках творожной пасхи христиане выдавливали буквы «X» и «В», т. е. «Христос воскрес!».
Традиционный пасхальный окорок пришел на смену иудейскому пасхальному ягненку и христианскому агнцу. Причем это мог быть окорок как дикого кабана, так и выкормленного дома поросенка.
И, наконец, следует сказать несколько слов о традиционном пасхальном целовании, или христосовании.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.