Праздник Весны - [28]

Кое-гдѣ, въ защищенныхъ отъ суроваго вѣтра уголкахъ, росли еще приземистыя, широковѣтвенныя сосны. Деревья-карлики, со старческой, морщинистой и потрескавшейся корой. Взглянули на нихъ — и первый вспомнилъ Акро:

— Дымный костеръ на полянѣ—и задумчивое молчаніе. Помните ли вы лѣсъ Кредо?

— Я хотѣлъ бы быть тамъ! — сказалъ Акро. — Не долго, — не дольше, чѣмъ мы пробыли тамъ тогда, передъ смертью Гала. Я отдохнулъ. Голова проситъ мыслей, руки — работы. Мнѣ нуженъ послушный камень, нужна идея, достойная воплощенія.

Рѣшили всѣ,—также и Лія, которая почти не знала Кредо:

— Такъ и будетъ.

Она желала того, чего желалъ Коро. Но ей жаль было покидать этотъ заливъ, всѣ эти тихіе уголки, гдѣ расцвѣла наслажденіемъ ея любовь. И когда она смотрѣла вдаль, за море, въ ея взглядѣ, какъ будто, рождалась тревога. Коро сказалъ ей:

— Дни любви дали мнѣ многое, чего раньше не постигало мое чувство, но мы только любили — а теперь пора жить.

— Да, пора жить. Ты правъ.

Арко былъ сегодня очень веселъ и разговорчивъ.

— Вы знаете, Кредо теперь не одинъ въ своемъ лѣсу. Съ нимъ Мара.

— Кто сказалъ тебѣ это?

— Я знаю. Но я думаю, что это — ненадолго. Развѣ можетъ Мара жить безъ людей? Даже если бы Кредо воплощалъ въ себѣ тысячу существованій — этого было бы мало для Мары. Она передѣлаетъ его по своему.

— Если мы отправимся теперь же, то еще застанемъ ихъ тамъ. И мы проведемъ хорошій вечеръ.

— Вѣроятно. Пусть это будетъ нашимъ послѣднимъ этапомъ, — передъ новымъ трудомъ. Вѣдь насъ давно уже зовутъ южане, — и работа, которую они намъ предлагаютъ, мнѣ нравится.

— Да, это будетъ опять кое-что новое.

Въ полдень они спустились къ берегу, простились со своимъ пріютомъ. Лія вспомнила о Висѣ.

— Ты слишкомъ жестоко обошелся съ нимъ, Кредо. И теперь онъ не придетъ, чтобы повидаться съ нами въ послѣдній разъ.

— Пусть такъ. Я хотѣлъ бы забыть его слова такъ же скоро, какъ забуду его самого. Но мнѣ кажется временами, что онъ еще встанетъ когда-нибудь на нашей дорогѣ.

Подъ вечеръ, когда солнцѣ было еще довольно высоко, они отправились въ путь. Ихъ пріютъ опустѣлъ, а зеленый заливъ попрежнему одѣвался жемчужной пѣной, и попрежнему расцвѣтали пышные цвѣты, — расцвѣтали для самихъ себя, потому что ни одинъ человѣческій глазъ не наслаждался теперь ихъ минутной жизнью. Цвѣли, какъ въ прежнія времена, отдавая красивой смерти избытокъ своихъ силъ. И только выброшенныя прибоемъ морскія звѣзды — древнія чудовища моря — безпомощно погибали на влажномъ пескѣ, потому что не было больше заботливой руки, которая вернула бы ихъ въ зеленую родину.

По ту сторону острова работалъ Висъ, и мягкими складками ложились ткани, къ которымъ прикасался онъ своими искусными руками. Онъ считался лучшимъ работникомъ, — а вѣдь было еще здѣсь достаточно другихъ, искушенныхъ въ ремеслѣ. Они хвалили его работу. Но — думали нѣкоторые — если бы его не стало больше, — его пожалѣли бы, только какъ уродливую морскую звѣзду, погибшую на прибережномъ пескѣ.

41

Послѣ ласковой нѣги юга сѣверъ казался слишкомъ холоднымъ, слишкомъ жестокимъ, — и мрачно чернѣли сосны, отражаясь въ неподвижной водѣ.

Еще издалека Коро разглядѣлъ знакомую поляну. Всѣ четверо пошли туда по мягкой, мшистой почвѣ. Скользили, какъ тѣни, потому что шаги были почти неслышны. Только хрустѣли сухія вѣтки.

Посреди поляны нашли затвердѣвшую отъ дождей кучку сѣраго пепла, — слѣды того костра, который зажегъ Кредо наканунѣ смерти Гала. И ничего больше. Маленькій домикъ, пріютъ писателя, былъ пустъ.

— Кредо! — позвала Абела, — Кредо! Мы пришли къ тебѣ!

Никто не отвѣтилъ. Только эхо чуть слышно отозвалось изъ глубины лѣса и вспорхнула въ кустахъ испуганная птица.

Вошли въ домикъ, увидѣли тамъ давнюю пыль и запустѣніе. На столѣ лежало небрежно брошенное покрывало, кусокъ темной, толстой матеріи. Абела взяла это покрывало, накинула его на плечи.

— Я знаю, что это такое. Это — одежда Мары. Она была здѣсь. И, конечно, ушла вмѣстѣ съ Кредо.

Въ голосѣ у нея слышалось что-то, похожее на легкую обиду. Ей было бы пріятнѣе, если бы писатель остался здѣсь. Они были такъ гармоничны, — сѣверный лѣсъ и Кредо. Лѣсъ давалъ Кредо новыя мечты, а писатель оживлялъ старыя сосны своими сказками. Такъ было при Галѣ,—и такъ должно было остаться.

Акро замѣтилъ ея недовольство и улыбнулся. Сказалъ примирительно, такъ какъ ему не хотѣлось, чтобы кто-нибудь огорчался въ этотъ день:

— Онъ избралъ благую часть. Смерть друга оставляетъ въ душѣ пустоту и эту пустоту слѣдуетъ возможно скорѣе заполнить. И потомъ — развѣ въ жизни нѣтъ ничего красивѣе сказокъ? Кредо былъ слишкомъ далекъ отъ жизни и, мнѣ кажется, это только вредило ему. Каменщица выведетъ его на просторъ изъ душнаго подземелья.

— Онъ слишкомъ легко утѣшается и… забываетъ! — не хотѣла сдаваться Абела. — Это мнѣ не нравится, потому что похоже на ложь.

И она одна ушла въ лѣсъ, побродить въ тѣни мохнатыхъ вѣтвей, а трое остались въ домикѣ.

— Пробудемъ здѣсь до завтра! — предложилъ кто-то. — А потомъ мы можемъ отправиться на поиски.

Никто не возражалъ. Должно быть, всѣ утомились послѣ длиннаго пути, — и такъ хорошо было здѣсь, въ. сѣверной тишинѣ, развѣять эту усталость.