Праздник Весны - [11]
— Да, да… Мало счастья — много боговъ. Но современемъ мы устроимся еще лучше. Неужели и это тогда исчезнетъ? — и онъ указалъ рукою на храмъ. — Мнѣ будетъ очень жаль. Что тогда останется отъ искусства? Копаться въ могилахъ? Но онѣ почти всѣ уже разрыты.
— Это останется — до конца жизни. Мы всегда будемъ любить, сѣверянинъ, и чѣмъ больше будетъ счастья, тѣмъ выше поднимутся эти новые храмы. Тамъ воплощаются наши послѣдніе и вѣчные боги — мы сами.
И сѣверянинъ опять соглашался.
— Да, да! — и онъ хотѣлъ сказать еще что-то, но толпа повлекла ихъ впередъ. Они разстались, смѣясь, и бѣлые зубы южанина еще разъ сверкнули на солнцѣ, крѣпкіе и ровные, какъ рѣзьба изъ слоновой кости.
Мальчикъ держалъ за руку свою мать и смотрѣлъ на храмъ широко открытыми, удивляющимися глазами.
— Все это сдѣлали люди? Эти стѣны, эти купола, эти статуи?
— Конечно.
Мальчикъ задумчиво покачалъ головой.
— Мнѣ кажется, что это очень трудно. Но когда я выросту, я сдѣлаю что-нибудь еще лучше. Ты говорила мнѣ, что этотъ храмъ долженъ особенно нравиться дѣтямъ?
— Да, потому что онъ посвященъ любви, вѣчному возрожденію прекрасной жизни. Любовь создаетъ все, — и ея лучшій плодъ — дѣти. Поэтому вы должны любить этотъ храмъ. Тамъ внутри, говорятъ, есть много чудеснаго, волшебнаго. Это для васъ. Строители знали, что вы будете посѣщать его такъ-же часто, какъ ваши матери. А посерединѣ стоитъ, говорятъ, самая прекрасная женщина… Но я не знаю навѣрное. Ты увидишь самъ.
— Скоро ли это будетъ? — и мальчикъ капризно надулъ губы. — Я хочу уже видѣть.
— Кажется, сейчасъ откроются двери. Тогда мы всѣ побываемъ тамъ, одни за другими.
— Мы первые, да?
— Такъ было бы слишкомъ много первыхъ. Мы можемъ еще подождать.
Чужой старикъ ласково положилъ руку на плечо мальчика.
— Ты увидишь еще много храмовъ молодой гражданинъ! А намъ, старымъ, нужно спѣшить. Но если ты дѣйствительно хочешь попасть первымъ — никто не будетъ съ тобою спорить.
Рядомъ съ этимъ старикомъ стоялъ другой. Оба были совсѣмъ сѣды, и серебряные волосы падали на ихъ плечи. Другой наклонилъ голову.
— Еще двѣ или три весны — и довольно. Ты правъ, старый другъ. Меня все чаще начинаетъ клонить къ вѣчному сну. Я уже усталъ, — хотя моя мысль еще бодра. И если она притупится…
— Тогда мы пойдемъ въ другой храмъ. Мы сдѣлаемъ это вмѣстѣ, не правда-ли?
— А твоя работа, Павелъ?
— Я передаю ее въ надежныя руки. Я нашелъ себѣ сотрудника, который своимъ весельемъ и своей молодостью прогоняетъ мою усталость. Если бы ты зналъ, какъ она смѣется, эта Формика, когда мы оба вмѣстѣ сдѣлаемъ какую-нибудь ошибку… Потомъ она водитъ меня въ горы и я ползаю съ нею по скаламъ, какъ мальчикъ. Да, она прибавила мнѣ года два-три лишнихъ.
На вершинѣ холма, у самаго храма, толпа пришла въ движеніе.
— Я пойду со стариками! — сказалъ мальчикъ. — Они мнѣ нравятся.
Мать утвердительно кивнула головой, и они начали медленно подниматься — двое сѣдыхъ и одинъ маленькій.
20
Виланъ стоялъ у рычага, одно движеніе котораго должно было залить свѣтомъ весь храмъ. Строитель всѣми силами старался совладать со своимъ волненіемъ, но все же его охватывала нервная дрожь. Великая минута приблизилась, — и тревога за свое произведеніе сжимала сердце художника.
Вилану казалось, что онъ забылъ о чемъ-то важномъ. За послѣдніе дни всѣмъ приходилось спѣшить. Что, если они сдѣлали какой-нибудь промахъ, внесли въ общую гармонію рѣзкій, кричащій диссонансъ?
— Нужно посмотрѣть еще разъ! — бормоталъ художникъ. — Я не могу.
Онъ торопливо пошелъ въ главный залъ и по пути встрѣтилъ Коро. Тотъ былъ блѣденъ, и глаза у него блестѣли, какъ у больного. Съ недоумѣніемъ посмотрѣлъ на Вилана.
— Развѣ еще не время? Все въ порядкѣ.
— Ты ручаешься?
— Конечно… Мы опять осматривали все вмѣстѣ съ Абелой. У нея вѣрный взглядъ.
— А гдѣ Акро?
— Онъ тамъ, на хорахъ. Онъ не хочетъ быть внизу, когда придутъ люди. Но торопись же… Ты слышишь?
Сквозь запертыя двери до нихъ доносился ропотъ, — тихій и почти ласковый, похожій на очень далекій, смягченный шумъ моря.
— Они ждутъ… Спѣши! — еще разъ повторилъ Коро. — Сейчасъ такъ свѣжи еще тѣ цвѣты, которыми украшена статуя. И я боюсь, что скоро они начнутъ увядать.
Оба вмѣстѣ художники подошли къ Веснѣ. Она смотрѣла на нихъ своимъ свѣтлымъ лицомъ, призрачно мерцающимъ въ вышинѣ. И на губахъ у нея играла улыбка, въ одно и то же время задумчивая и торжествующая.
Стояла бодрая и сильная, готовая къ жизни и къ могучимъ объятіямъ. И ждала.
Виланъ торопливо вернулся къ своему рычагу, занялъ тамъ мѣсто, откуда могъ видѣть почти весь храмъ. Сдѣлалъ рукою быстрое движеніе, — и все ожило. Широкія двери медленно распахнулись и тамъ, у порога, встрѣтились два свѣта: свѣтъ человѣка и свѣтъ солнца.
Но они не боролись. Они встрѣтились другъ съ другомъ одинаково могучіе и слились вмѣстѣ, —и свѣтъ человѣка занялъ все пространство отъ мозаичнаго пола до вершины купола, проникъ во всѣ глубины, во всѣ тонкія извилины орнаментовъ и архитектурныхъ украшеній. Мѣстами онъ былъ мягокъ, какъ нѣжная полутѣнь, мѣстами сверкалъ ослѣпительно и вызывающе.
И въ его волнахъ купалась Весна, и обнаженное тѣло статуи, пронизанное этимъ сіяніемъ, казалось совсѣмъ живымъ, съ матовою полупрозрачностью атласистой дѣвической кожи.
Николай Фридрихович Олигер (1882–1919) — русский прозаик и драматург. Повесть «Смертники».«…Высокий с пытливой внимательностью всматривается и вслушивается во все, что его окружает. О малом коридоре он много слышал еще до суда, в общей камере, — но тогда этот коридор представлялся ему совсем иным. И странно теперь, что, вот, он сам — смертник и все эти голоса и лица — голоса и лица смертников. Но так, снаружи, этого совсем незаметно. И кажется невольно, что все это — неправда, шутка. Нет никаких казней, палачей, виселиц.
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.