Праздник Весны - [10]
Онъ тихо позвалъ:
— Лія!
Она остановилась. Нѣсколько цвѣтовъ упало на полъ. Слегка нагнувъ голову, она пристально вглядывалась въ темноту, хотя по звуку голоса поняла, кто зоветъ ее.
— Стой такъ еще мгновеніе, Лія! Я хочу запомнить…
Загорѣвшимся глазами онъ скользилъ по всѣмъ контурамъ ея фигуры, воспринималъ пятна свѣтотѣней и отблески красокъ, чтобы надолго запечатлѣть ихъ въ своей памяти. И когда это было сдѣлано онъ торопливо подбѣжалъ къ ней, протягивая руки.
— Какъ давно я не видѣлъ тебя… Какъ давно! Этотъ храмъ тогда еще не былъ начатъ, а теперь онъ уже старѣется. Сегодня я въ первый разъ увидѣлъ его въ полумракѣ и онъ показался мнѣ древнимъ… такимъ же древнимъ, какъ человѣчество. И ты, ты въ немъ — какъ моя свѣтлая мечта.
Она положила цвѣты и, такая же радостная, какъ онъ самъ, отвѣтила на его поцѣлуй. Но онъ цѣловалъ слишкомъ долго.
— Нѣтъ, нѣтъ, подожди… Еще не все кончено. Ты немного поможешь, да?
18
Они стояли у подножія статуи и Коро видѣлъ цвѣты, горы цвѣтовъ, которыя десятки искуссныхъ рукъ разбросали повсюду. Опьяняюще роскошные, расточительно красивые, они принесли въ жертву Матери свою жизнь.
— Все это твое, Лія?
— Да.
— Что наше искусство въ сравненіи съ твоимъ? Ты творишь изъ живого. А наши камни и краски, — вѣдь они, всетаки, мертвы. И какъ много нужно отдать своей собственной души, что-бы оживить камень. Онъ такъ твердъ, такъ непослушенъ. Наши работы блѣдны. И когда мы хотимъ создать божественное — получается только человѣческое, слабое человѣческое.
Онъ нагнулся, поднялъ съ пола одинъ цвѣтокъ и заботливо положилъ его на подножіе, вмѣстѣ съ другими. Вѣдь его могли растоптать.
— Ты бережливъ.
— Они умираютъ для нашего торжества, — и мы должны сдѣлать ихъ смерть красивой.
Гдѣ-то наверху смѣялся звонкій голосъ и спрашивалъ:
— Кто говоритъ здѣсь о смерти? Право, я могла бы подумать, что печальный Кредо уже пришелъ изъ своихъ лѣсовъ.
— Нѣтъ это я — Коро.
Наверху была Абела, въ своемъ темномъ платьѣ, вышитомъ золотыми пчелами.
— Слушай, Коро, цвѣты Ліи — лучше твоихъ. Она создала новыя формы, до которыхъ ты не додумался. Ты слишкомъ долго жилъ подъ этими сводами. Я говорила тебѣ, что это повредитъ.
Но Коро не завидовалъ. Онъ держалъ руки Ліи въ своихъ и мѣшалъ ей работать.
Вокругъ было еще такъ много другихъ искуссныхъ рукъ. Цвѣты, какъ будто, сами собою нагромождались пестрыми грудами, свивались въ безконечныя гирлянды, сыпались сверху прохладнымъ дождемъ.
— Ты должна мнѣ сказать, Лія…
Тогда она увлекла его отъ подножія въ глубину храма, гдѣ было совсѣмъ пусто и сумрачно. Фрески и украшенія притаились тамъ въ темнотѣ, неживыя и незрячія. Но Коро видѣлъ ея лицо, лицо своей Ліи, и ея глаза, которые, какъ будто, проникали въ самую глубину его души. А тамъ, въ этой глубинѣ, была только любовь.
— Лія, я ждалъ тебя такъ долго. И мои мысли ни на минуту не оставляли тебя. Я думалъ о тебѣ, когда работалъ, — и ты хорошо знаешь, что эта Весна — ты сама.
Она слегка улыбнулась.
— Развѣ я такъ красива?
— Я не знаю. Твое тѣло, быть можетъ, хуже. Но, вѣдь, это только камень, а твоя душа — цвѣты. Твое тѣло, которое стоитъ здѣсь теперь и на которое будутъ смотрѣть тысячи, принадлежитъ всѣмъ. Но твоя любовь принадлежитъ только мнѣ. И, Лія… Я не могу больше ждать. Весна пришла. Она туманитъ мнѣ голову. Я не могу больше.
Она обняла его, просто и спокойно, и прижалась къ нему всѣмъ своимъ стройнымъ, юнымъ тѣломъ въ мягкой бѣлой одеждѣ. Сказала негромко, но ея голосъ побѣжалъ далеко въ сумракъ:
— Да, Коро. Сегодня.
Въ сумракѣ была Формика. Когда до ея слуха донеслись эти слова, она поблѣднѣла и остановилась. Потомъ повернула обратно къ выходу изъ храма и беззвучно шептала, чувствуя, что ея щеки бѣлы, совсѣмъ бѣлы:
— Ее одну… Неужели только ее одну можетъ любить?
На открытомъ воздухѣ она подняла глаза къ небу, какъ будто тамъ искала отвѣта. Небо было синее и безоблачное и ничего не отвѣтило.
19
На берегу рѣки, на склонахъ холма, вокругъ храма— вездѣ люди. Они все прибывали, и широкіе потоки вливались со всѣхъ сторонъ въ это шумное море.
Море росло и веселилось, потому что были веселы люди, изъ которыхъ, какъ изъ капель, оно сложилось. Было оно нарядно и красиво, какъ цвѣты Ліи, и носилось надъ нимъ дыханіе жизни.
Люди жили и хотѣли жить, — и хотѣли дарить жизнь другимъ. Поэтому они собрались такъ дружно на этотъ праздникъ. Были здѣсь люди изъ самыхъ отдаленныхъ уголковъ земли, потому что вѣсть о новомъ храмѣ распространилась повсюду. Знали, что храмъ прекрасенъ, и хотѣли встрѣтить въ немъ день весны.
Ждали, когда откроются двери, чтобы впустить ихъ, жаждущихъ увидѣть новую красоту. И радовались, что солнце свѣтитъ такъ ярко и ничто не омрачаетъ праздника.
Одинъ человѣкь, высокій, сильный и темный, — онъ прибылъ съ далекаго юга, — смѣялся и показывалъ свои бѣлые зубы.
— Когда земля была бѣдна счастьемъ, она была богата вѣрованіями. Теперь у всѣхъ насъ одна вѣра— и мы сильнѣе всего чувствуемъ это въ день праздника. Не правда-ли?
Человѣкъ, съ которымъ онъ говорилъ, былъ низенькій и бѣлый, съ сѣвера. Онъ долго пробылъ въ снѣгахъ и теперь даже простая зеленая трава возбуждала въ немъ радость.
Николай Фридрихович Олигер (1882–1919) — русский прозаик и драматург. Повесть «Смертники».«…Высокий с пытливой внимательностью всматривается и вслушивается во все, что его окружает. О малом коридоре он много слышал еще до суда, в общей камере, — но тогда этот коридор представлялся ему совсем иным. И странно теперь, что, вот, он сам — смертник и все эти голоса и лица — голоса и лица смертников. Но так, снаружи, этого совсем незаметно. И кажется невольно, что все это — неправда, шутка. Нет никаких казней, палачей, виселиц.
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.