Праздник Святого Йоргена - [13]
Здесь ему дали пинка, и он кубарем летел из этих решетчатых ворот; он долго катился вниз и вот очутился наконец на самом дне пропасти. Но теперь он отомстит! Бросится на своего родителя и в мгновение ока отрежет ему уши и нос!.. Скорее же!.. Нет, нет! Не сейчас! Спокойно... спокойно! Лицо Микаэля пылало, мысли путались... Он был как в лихорадке, в голове рождались бесчисленные планы, один безумнее другого. Скорее бы ночь... Он отдохнет, успокоится, все эти бессвязные мысли обретут ясность, и тогда возникнет план, как ему лучше победить этот себялюбивый, жадный и лицемерный город.
На землю опустились сумерки, и паломники начали устраиваться на ночь. Молодежь потянулась на кладбище. Оттуда то и дело доносился хохот парней и девичий визг.
Пожилым паломникам там нечего делать. Те, кто побогаче, расположились на постоялых дворах и в трактирах восточного района. До поздней ночи там шумели, пели, смеялись, кричали и визжали, — все это Микаэль наблюдал еще в детстве.
Паломники победнее разбили целый лагерь между источником святого Йоргена и предместьем Тополиный колодец. Хотя ночь была сырая и прохладная, они закутались в плащи и одеяла и уснули прямо под открытым небом. Эта картина тоже была знакома Микаэлю с детства.
Однако не все спали в эту ночь. Гулены собрались возле виселицы, и здесь царило буйное, безудержное веселье. Паломники громко орали песни и лихо отплясывали вокруг больших костров.
Но что это? На лестнице Скорби происходило нечто такое, чего Микаэль не видел ни разу в жизни. Он подошел поближе: здесь стояли огромные толпы очень серьезных, молчаливых, мрачных людей. Суровые, изможденные лица, горящие глаза... Одни распевают псалмы, другие возвещают о скором пришествии святого Йоргена...
О, Микаэль еще в детстве слышал об этих фанатиках: своей болтовней о пришествии святого Йоргена и молитвенными собраниями на северном склоне горы они уже тогда вызывали насмешки и гнев остальных паломников. Но тогда это были жалкие единицы, а теперь их сотни и тысячи.
Микаэль навострил уши. Да, за последние двадцать лет все больше становится людей, которые с нетерпением ожидают второго пришествия святого Йоргена. Они произносят пламенные речи, клеймят позором соборный капитул, погрязший в разврате, и проклинают всю эту йоргеновскую вакханалию.
— Первосвященники — свиньи, нечестивые и безбожные твари. Ныне они еще более алчно, чем во времена Йоргена, высасывают из простого народа все соки. Праздник святого Йоргена они превратили в омерзительный шабаш ведьм, в дикий и разнузданный разгул самых низменных страстей, прикрываемый именем святого. Сами они открыто поносят и священный плащ, и невесту Йоргена, и его евангелие, а крепостных крестьян обирают до нитки. Но близок час расплаты! Чаша терпения переполнилась! В один прекрасный день святой Йорген вернется и будет судить господ и богачей за их злодеяния! Моряки уже видели его в Сан-Ибесе, в трактире, встречали и в Трапезунде — он сидел на берегу и глядел на корабли. А один рудокоп из восточного предместья видел вечером, в сумерках, какого-то странного человека, который сидел, пристально глядя на Йоргенстад.
Коронный вор пожал плечами: люди остаются все такими же наивными и легковерными. Вместо того чтобы закалять свою волю в мужественной и упорной борьбе с угнетателями, они лишь плачут, жалуются и болтают всякий вздор!.. Говорят, что близится Судный день! А знатным господам наплевать на Судный день. Они сидят себе во дворцах да посмеиваются над всей этой болтовней.
Микаэль прошел от лестницы Скорби до виселицы. И его немало озадачило то, что он здесь услышал.
Вино и веселье развязали языки. Паломники, проделавшие немалый путь, чтобы побывать на празднике святого Йоргена, теперь издевались и глумились над первосвященниками, теми самыми тиранами, перед которыми они падали ниц.
Гроссмейстер — волк в образе человека. Главный капеллан, этакая свинья, изнасиловал нынешней зимой на семьдесят первом году жизни пятерых крестьянских девушек, и все они забеременели. Хранитель сада не постыдился дать заведомо ложную клятву и заграбастал луг к северу от мельницы. Пятнадцать крестьян не смогли вовремя уплатить десятину, и казначей распорядился снести их хижины. Однако наибольший интерес вызвал рассказ о том, как молодой крестьянин Клаус всучил хитроумному секретарю вместо кур корзину с воронами.
— Это куры? — злобно проворчал главный секретарь.
— Так точно, ваше преподобие!
— Но ведь они без гребешков.
— Это очень породистые куры, ваше преподобие.
— А они несутся?
— Круглый год, ваше преподобие.
— Значит, это в самом деле куры, — прогнусавил секретарь.
Крестьяне так и покатывались со смеху, и Клаусу пришлось снова и снова повторять свой рассказ.
Коронный вор глубоко вздохнул: опять это вечное зубоскальство над чванливостью господ и простоватостью крестьянина. И так по всей земле. Нет уж, ему куда понятнее жгучая ненависть фанатиков, их страстная вера в возвращение Йоргена, непоколебимая убежденность в том, что придет некто великий и святой с пламенным сердцем в груди и бичом в руке и покарает всех этих грабителей и кровососов.
