Праздник похорон - [14]
— А что Павлику оставалось делать? — вне всякой связи сказала Варя. — Он же после школы ни одну девочку сюда не пригласил — стеснялся из-за неё. Жениться на квартире? Тоже недостойно мужчины, Павлик для этого слишком благороден. А если привести жену сюда и заставить ухаживать за маразматической бабушкой — кто же выдержит?! Только Сашка своя, он её единственную не стеснялся. Всё потому. Другого никакого выбора у него не было. И если всё-таки вредно для наследственности — только из-за неё так случится! Я из-за неё уже старуха — пускай. А если ещё ребёнок больной родится?
Тоже правда.
— Но ведь женятся всякие герцоги, у которых не трёхкомнатные квартиры. И что ж теперь, объяснять Павлику, что он вынужденно влюбился?
— Я тебе объясняю.
Павлик появился поздно, когда Владимир Антонович с Варей уже улеглись. Они слышали, как хлопнула дверь, — но не вставать же, не расспрашивать. Да и вообще не нужно лезть к сыну с расспросами — Владимир Антонович столько раз подвергался мамочкиным расспросам, что усвоил это накрепко. Вот если бы сын заговорил сам!..
На следующий день Владимир Антонович шёл домой с надеждой, что Павлик расскажет о своих делах. Ну хотя бы потому расскажет, что Ольга вчера вернулась и объявила небось своей Сашке, что выдала секрет — уж Ольга-то не станет тактично молчать! Сашка объявит Павлику — и тот поймёт, что дольше тянуть нельзя.
В квартале от дома он догнал мать Жениха. Старушка тянула неизбежные сумки. Владимир Антонович подхватил в каждую руку мало не по пуду, и сразу же грубо напомнило о себе земное притяжение — даже он, достаточно сильный мужчина, с трудом удерживался, чтобы не согнуться. Да ещё дорожки обледенелые, как всегда, — дворники исчезли из жизни постепенно, как сгущённое молоко или весенние ландыши. Как много всего исчезло буквально за десять лет!
— Что же вы так поздно? Ваше время дневное, когда все на работе.
— Я и днём тоже. А сейчас соседка прибежала, что картошку завезли.
— Пусть бы ваши сходили. Сын, невестка, внук ведь взрослый.
— Они устали с работы. А я чего ж, я дома цельный день. Тоже сидеть не умею.
И за что такая самоотверженная мама этому алкоголику?
Владимир Антонович не удержался от провокационного вопроса:
— И не обидно вам, что заставляют такие тяжести таскать? Они молодые, сильные!
— Разве тяжесть — принесть с магазина? Мы в колхозе мешки таскали! А в лесу чурбаки. Они работают, а я чего ж — не сидеть же. Какая ж обида?
Около почтовых ящиков Владимир Антонович поставил сумки, достал очередные открытки.
— Пишут, — одобрила старушка.
— Это мамочке поздравления.
— Мой Вася её хвалит, что душевная женщина. Вот и пишут. А мне — не пишут.
Ей — не пишут?! Если уж кто душевная — так эта старушка! И выходит, для неё что-то значили бы эти безвкусные открытки?
Вынести сумки из лифта на своём этаже она Владимиру Антоновичу не позволила — подхватила сама.
Павлика дома не оказалось — ну это естественно. Но и Вари тоже — что немного странно. Мамочка возбуждённо шаркала по коридору и сплёвывала чаще, чем обычно. И Зоська носилась из кухни в комнату, чего с нею давно уже не случалось — в воздухе, что ли, что-то возбуждающее?
Мамочка бормотала:
— Где-то оставила… Где-то оставила…
— Что оставила? Кто оставила?
— Где-то она оставила… ну она… она!
Скорее всего — Ольга. Клад мамочке мерещится, что ли?
— Ольга оставила, да?
— Не мешай, я всё прекрасно знаю, у меня идеальная память! Где-то оставила — да, Оленька.
Пусть ищет. Хорошо, хоть не требует, чтобы он ей помогал.
Владимир Антонович ушёл в свою комнату, в спальню-гостиную-кабинет, — и попытался поработать. Из-за двери слышалось упорное шарканье — и это отвлекало. Наконец шаги затихли. Сколько-то времени Владимир Антонович спокойно сидел и думал. Думал бы дольше, благо никто ему не мешал — такой редкий случай! — но захотелось в уборную.
От дверей уборной видна половина кухни — мамочка что-то делала за столом. Уж не творог ли опять поедает?! Чтобы Варя устроила маленькую трагедию! Владимир Антонович заглянул.
Перед мамочкой была банка. Плоская квадратная консервная банка. Владимир Антонович сразу узнал: исландская селёдка, которая досталась Варе в каком-то заказе и сберегалась для праздника. Добралась мамочка! В руках у неё был консервный нож и молоток: нож такой конструкции, что нужно сначала проколоть крышку банки силой рук — сил не хватало, вот мамочка и отыскала молоток. И ведь сообразила! А на помощь Владимира Антоновича не позвала — значит, решила полакомиться селёдкой в одиночестве. Вот сколько сообразила — и про консервный нож, и про молоток, и про то, что вдвоём придётся делиться — права Варя: когда ей чего-то нужно, мамочка очень даже соображает!..
И тут Владимир Антонович разглядел, что банка вздута, что верхняя её плоскость выпячивается пологой волной!
Слышал он, много раз слышал, что означают вздутые банки — что в них завёлся смертельный консервный яд!
Он буквально впрыгнул на кухню!
— Ты что, не видишь, что банка испорчена?! Это же яд! Выкинуть надо, немедленно выкинуть!
Владимир Антонович выхватил у мамочки банку. Консервный нож соскочил и поцарапал голубой пластик кухонного стола.
В книгу писателя и общественного деятеля входят самая известная повесть «Прощай, зеленая Пряжка!», написанная на основании личного опыта работы врачом-психиатром.
«БорисоГлеб» рассказывает о скрытой от посторонних глаз, преисполненной мучительных неудобств, неутоленного плотского влечения, забавных и трагических моментов жизни двух питерских братьев – сиамских близнецов.
Михаил Чулаки — автор повестей и романов «Что почем?», «Тенор», «Вечный хлеб», «Четыре портрета» и других. В новую его книгу вошли повести и рассказы последних лет. Пять углов — известный перекресток в центре Ленинграда, и все герои книги — ленинградцы, люди разных возрастов и разных профессий, но одинаково любящие свой город, воспитанные на его культурных и исторических традициях.
В новую книгу ленинградского писателя вошли три повести. Автор поднимает в них вопросы этические, нравственные, его волнует тема противопоставления душевного богатства сытому материальному благополучию, тема любви, добра, волшебной силы искусства.
В новом романе популярного петербургского прозаика открывается взгляд на земную жизнь сверху – с точки зрения Господствующего Божества. В то же время на Земле «религиозный вундеркинд» старшеклассник Денис выступает со своим учением, становясь во главе Храма Божественных Супругов. В модную секту с разных сторон стекаются люди, пережившие горести в жизни, – девушка, искавшая в Чечне пропавшего жениха, мать убитого ребенка, бизнесмен, опасающийся мести… Автор пишет о вещах серьезных (о поразившем общество духовном застое, рождающем религиозное легковерие, о возникновении массовых психозов, о способах манипулирования общественным мнением), но делает это легко, иронично, проявляя талант бытописателя и тонкого психолога, мастерство плетения хитроумной интриги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».