Праздник дружбы в Конохе - [4]

Сёдзи одного из залов были раздвинуты, и свежий воздух сада проникал в комнату, где перед невысоким круглым столом сидели глава клана Учиха и его младший брат, каждый — с веером игральных карт в руке и маньячным выражением на лице.

— Нии-сан, я всё видел! Мы же договорились не использовать Шаринган!

— Повыступай мне, отото, — пробурчал Мадара, демон Учиха, второй по силе шиноби эпохи, щеголявший парой вводящих в ступор девчачьих хвостиков, пытавшихся удержать его нечёсанную гриву.

— Умей проигрывать! — засмеялся Изуна, откровенно его дразня.

— Ушлю на дипломатическую миссию в столицу, — мрачно пообещал Мадара.

— Надо будет — сам пойду, — откликнулся Изуна и словно только тогда заметил откровенно охреневшего гостя. — О, Тобирама! — Изуна улыбнулся, беззастенчиво наслаждаясь живым выражением обычно каменного лица Сенджу. — Чего надо?

Тобирама обязательно бы ответил, чего ему надо, если бы в тот момент был в состоянии вспомнить хотя бы то, что предшествовало увиденной им картине. К сожалению, вспомнил: Хикаку и Ичиро с их проклятыми сладостями. Стало ещё более дурно. Попытки развеять гендзюцу он заведомо определил тщетными и смехотворными. В этот раз глаза всё же выпучились, хотя и почти незаметно.

Пристальный взгляд на шикарную причёску Мадары ясно давал понять, что конкретно вводило Тобираму в наибольшее недоумение. Да, это было именно недоумение: по крайней мере, он пытался себя этим утешать. А Мадара лишь скучающе цыкнул и показушно горделиво взметнул той нелепицей, которая красовалась на его голове.

— А-а, это… — Изуна стрельнул глазами в сторону нии-сана, а затем вдруг подхватился с татами и в мгновение ока оказался возле Тобирамы. Тот чисто рефлекторно дёрнулся в сторону, но Изуна настойчиво и открыто сцапал его за рукав и потащил через сад и энгаву в зал, приговаривая: — Ты очень вовремя пришёл, Сенджу! Нии-сану надоело проигрывать, а у меня уже фантазии не хватает придумывать ему желания…

— Я не собираюсь с вами играть, — запротестовал Тобирама, отчаянно силясь вспомнить, за каким хреном вообще пришёл. — Я хотел…

— Не-не, ты ввалился к нам в дом, нарушив все правила приличия, так что как минимум одна партия, — Изуна усадил его возле стола, с другой стороны которого Мадара отстранённо-мрачно наблюдал за действиями отото. — Если выиграешь, мы выслушаем твоё дело, а если нет… — Изуна коварно оскалился и сгрёб к себе карты.

Одна партия каким-то необъяснимым образом раздулась в десять. Или больше. Тобирама сбился со счёта. Очевидно было лишь то, что Изуна при неизвестных обстоятельствах наловчился использовать мелкие печати не только для хранения оружия, но и для более прозаичных целей. Например, для махинаций с картами.

— Ты жульничаешь! — наконец после очередного проигрыша не выдержал Тобирама.

— Использую все доступные мне ресурсы для достижения цели! — нагло вскинул подбородок Изуна. — Как и положено хорошему шиноби.

Тобирама беззвучно поскрипел зубами и попытался нахмуриться, но лицо, стянутое краской, которой Изуна нарисовал определенно нечто крайне неэстетичное, отказалось подчиняться. Эта субстанция противно стягивала кожу, но Тобирама принципиально отказывался давать понять то, что ему хоть сколько-нибудь дискомфортно. Если проигрывать, то с достоинством.

Мадара сверкнул глазами. Вышло бы даже устрашающе, если бы те — в издевательское дополнение к хвостикам и неко-ушам — не были густо подведены чёрным. Стоило признать, от этого зрелища даже Тобираму при всей его нечеловеческой выдержке то и дело пробивало даже не на посмеяться, а откровенно на поржать.

Один Изуна, зараза, сидел чистенький и довольный, надёжно запечатлевая в памяти позор старшего брата и старого врага. Кулаки чесались стереть эту гаденькую торжествующую ухмылку с его лица, но Тобирама всё ещё придерживался мнения, что надо сохранять достоинство. Не ради мнения Учих. Ради себя: как он к себе относиться будет, если поддастся на столь незатейливую провокацию?

— Хорошему шиноби положена хорошая миссия, верно, отото?

— М-м, Тобирама, о чём ты там хотел поговорить? — мгновенно развернулся к Сенджу Изуна и сделал такое заинтересованное лицо, словно бы всю жизнь мечтал лишь о том, чтобы выслушать Тобираму.

Тот посмотрел на Изуну, после чего — на Мадару. По сути план Академии стоило обсудить с обоими, однако в настоящий момент Мадара, судя по многообещающему прищуру, не был способен думать о чём-либо, помимо мести для отото. В отличие от него, Изуна смотрел с серьёзным вопросом в глазах. Впрочем, Тобирама понимал: в данной ситуации готовность выслушать его у Изуны происходила не только из ответственности, но и отчаянного желания любыми доступными и не очень методами спастись от кары Мадары. Ведь Учихи умели мстить страшно, жутко и со вкусом. Даже своим.

Тобирама на пару секунд засомневался, стоило ли переходить к делам насущным: больно хотелось услышать, через что именно Мадара заставит пройти своего отото. С другой стороны, если дать Мадаре время подумать над местью, а не облекать её в первую же пришедшую на ум форму, должно получиться куда как лучше — а для Изуны хуже. Именно эта мысль сподвигла Тобираму сказать: