Впрочем, отвлечься на работу над техниками тоже не вышло. Тобирама решил не тратить время попусту, а обратился к завалам бумаг, которые все до одной были заметками и наработками по организации работы деревни. Его внимание привлёк совсем сырой ещё проект о специальном учреждении для обучения будущих шиноби. Тобирама не уделял должное внимание этой идее прежде: банально не хватало времени (и совсем чуть-чуть потому, что авторство задумки принадлежало Изуне).
Прихватив наработки, Тобирама выбрался из своего личного подземелья и старательно запечатал вход в него. Ранние пташки-соклановцы, шедшие куда-то по своим делам, сделали вид, что не заметили, откуда появился Тобирама, пробормотали в воздух приветствия и ретировались. В клане чувствовали, что Тобирама в последнее время не в духе, и прекрасно знали, чем это чревато, потому старались как можно реже попадаться ему на глаза. Оказаться припаханным к дополнительным миссиям никто не хотел. Особенно если под видом выполнения миссий в итоге их загоняли на общественно-полезные работы: Коноха-то сама себя не построит.
Утро расцветало мягким рыжим светом, приправленным духом последних тёплых деньков той осени. Тобираму, впрочем, мало интересовала красота осеннего рассвета, как и особый флёр молодой деревни, только встававшей на ноги. Сжимая в руке свитки, он целенаправленно двигался в сторону квартала Учиха, убеждая себя, что идёт туда лишь для того, чтобы обсудить планы будущей Академии шиноби. Хорошее обучение — залог безопасности детей, а безопасность детей — одна из главных причин создания Конохи. Да, безопасность — главная цель.
Учиха так же, как Сенджу, не преминули оградиться стеной, по которой бесконечной вереницей тянулись огненные веера, не позволявшие Тобираме забыть о том, что он здесь — чужак. В этом районе его сопровождали тяжёлые взгляды. Трое взрослых шиноби, стоявших на углу улицы, вполголоса что-то обсуждали, но стоило Тобираме приблизиться, замолчали и уставились на него. На ум вдруг пришли вечерние увещевания ани-чана, и Тобирама, проверяя реакцию, первым кивнул в знак приветствия. Получил три нестройных кивка в ответ. В них читалась старательно подавляемая агрессия, но Тобирама не видел смысла уделять внимание такой мелочи. Тем более, другого он и не ждал.
Мадара и Изуна, будто издеваясь, заселились в едва ли не самый дальний дом. Квартал не был велик, но даже самое незначительное расстояние на враждебной территории увеличивалось до бесконечности. Тобираме казалось, что шёл он по меньшей мере час. До пункта назначения оставалась жалкая сотня метров, когда из-за уже обжитого домика раздалось громкое, но не очень внятное «божественно!». А вторило ему более отчётливое:
— Какая же вкусноти-и-ища! У Кацуми-чан золотые руки!
— Да-а, это точно! Я б на ней только из-за её вкусняшек женился!..
Тобирама замер и успел взять себя в руки до того, как его глаза неприлично выпучились от удивления. Где угодно — только не на территории Учиха! Звуки диалога, больше походившего на бабью трескотню, становились всё ближе. В этот раз Тобирама не складывал печать концентрации, памятуя недавнее фиаско, но сбил себе ток чакры, в мыслях уповая на то, что поможет. Не помогло. Из-за угла дома появились Хикаку и Ичиро, которые не раз доставляли Тобираме проблемы на поле боя — пара шрамов служила ему вечной памятью об этом дуэте, хотя Учихи тоже чистенькими от него не уходили. И вот, эти фактически монстры восторженно обсуждали восхитительный вкус данго… а ещё сокрушались по поводу того, что закончились моти и уиро…
У Тобирамы едва заметно дёрнулась щека. Кажется, это было от подавленного в зародыше истерического смешка. Картина, представшая перед ним, была настолько сюрреалистична, что его руки непроизвольно всё-таки сложились в печать концентрации. И снова, чёрт возьми, не помогло! Зато его опять застали в нелепом и потому компрометирующем положении. Дьявол бы побрал этих Учих и их внезапные, не поддающиеся логическому объяснению странности!
Взгляды Сенджу и Учих пересеклись.
— Тобирама… сан, — запнувшись, поприветствовал его Хикаку. Ичиро сдавленно не то ойкнул, не то хихикнул через забивавшие рот сладости.
— Утро, — буркнул Тобирама и продолжил путь. Вслед ему раздались тихие смешки, вскоре перешедшие в заливистый смех.
От активной работы мозга начал эфемерно пульсировать лоб. Слишком непонятно и нереалистично для того, чтобы быть правдой. И снова в мыслях настойчиво зудело: «В чём подвох?» Тобирама был в секундах от того, чтобы увериться в мысли, что всё это — глобальная издёвка от Изуны, направленная на то, чтобы свести его, Тобираму, с ума. Но он достиг нужного дома, так и не успев нацепить на Учиху клеймо диверсионщика.
Глубоко вздохнув, Тобирама ударил три раза костяшками в дверь. Ответа не последовало, хотя ощущение чакры и говорило, что Учихи внутри, более того, бодрствуют, несмотря на ранний час. Ещё раз убедившись в верности оценки, Тобирама поступил как любой нормальный шиноби: отправился искать ближайшее открытое окно. Таковое не обнаружилось, и Тобирама, цыкнув от негостеприимности Учих, запрыгнул на крышу, с которой уже попал во внутренний сад на другой стороне дома. Там он, придав лицу максимально отстранённое выражение, повернулся к источникам огненной чакры… И чуть не обронил челюсть от увиденного.
