Праздничный костер Макеры - [11]
– Дела их дурные! – прошептала Мать Макеры, смахивая слезы.
Настал день, когда семья Бахаго вошла в бронзовые ворота Эдо, великой столицы богатого царства. Как ни тревожно было на душе у Бахаго, город Эдо поразил его. Он был еще красивей и многолюдней Кано. Они увидели широкие улицы, обсаженные рядами пальм дворцы с башнями и превосходных бронзовых птиц на шпилях.
– Посмотри, какие громадные бронзовые птицы охраняют дворец! – воскликнул Макера. – Посмотри, отец, таких птиц мы никогда не видели.
– Молчи! – сказал отец. – Это духи, покровители царского рода. Да еще вот эта громадная медная змея охраняет дворец. Посмотри какая! Вот где умелые кузнецы и литейщики. Мне такого никогда не сделать!
– А может быть, сделаешь, – сказала Мать Макеры.
Она верила в искусные руки своего мужа. Ей казалось, что нет таких вещей, каких не смог бы сделать Бахаго из той горячей бронзы, которая плавилась в его маленькой печурке с вечным огнем.
– Вот какие копья у воинов. Посмотри, Макера, как разукрашены у них щиты. Неужели твои братья будут так же стоять здесь у ворот, с такими злыми лицами, безмолвные как статуи?
Они долго ходили вокруг дворцовых стен, украшенных медными барельефами, на которых можно было увидеть семью божественного обба, царских сановников, военачальников. Бахаго в изумлении рассматривал эти удивительные изображения.
– Подумать только! – воскликнул Бахаго. – Я и не знал, что можно сделать такое.
Каждый раз, когда Бахаго приближался к страже, охраняющей дворец, воины молча протягивали вперед копья, давая понять, что они готовы проткнуть тяжелым бронзовым копьем каждого, кто отважится подойти к воротам дворца. Однако надо было узнать, где помещается дом для охранников, где искать сыновей и здесь ли они.
Они шли по улицам, усаженным зелеными пальмами, и не знали, кто живет в этих домах, так красиво сделанных из плетеного тростника, из резного дерева. Бахаго с завистью заглядывал во дворы, окруженные резными колонками, где стояли каменные или глиняные алтари с большими головами предков. Он никогда прежде не видел таких больших голов. Духи предков в Слоновьей Тропе были намного скромней, и для них Бахаго вырезал совсем небольшие головы.
Перед домами нередко зеленели лужайки, на которых паслись овцы и козы. Возле одной из них Макера остановился и с завистью смотрел на мальчугана, который играл с белой козочкой. Все очень устали, но они не позволяли себе отдохнуть, пока им не встретится хоть один человек из людей хауса, который хоть что-нибудь им объяснит.
– Пойдем на базар, Бахаго, – предложила Мать Макеры. – Там мы скорее найдем человека из людей хауса. Не зная языка ибо, мы долго будем бродить без толку, не сумеем поговорить, ничего не узнаем.
Они двигались по шумному, оживленному базару, вокруг было много удивительного, но никто из них ни разу не выдал своего восхищения.
Все трое были озабочены одной и той же мыслью: как бы найти хоть одного человека из людей хауса. И они нашли этого человека. Это был ткач, и на языке людей хауса его называли просто Масаки. Так и окликнула его жена, которая помогала ему раскладывать свертки красивых пестрых тканей.
– Поторопись, Масаки! – повторила женщина.
Бахаго показалось, что он попал в родной дом. Он подбежал к незнакомцу и, хватая его за руки, с радостью воскликнул:
– Будь здоров, мой друг Масаки! Как я рад тебя видеть!..
– А я не помню тебя, – ответил Масаки. – Кто ты такой? Что-то я не припомню тебя…
– Да и мудрено было бы припомнить меня. Ты вовсе не знаешь меня, я из саванны. И Мать Макеры, и мой сын Макера – все мы из саванны. Нас привело сюда великое горе. Сделай доброе дело, посоветуй, где нам искать наших сыновей.
И Бахаго начал торопливо рассказывать Масаки о своем страшном путешествии в Кано, о том дне, который начался так счастливо на Бирнин-Касване, а закончился так печально на дороге, ведущей в Эдо.
Масаки молча выслушал кузнеца. Он повел глазом и увидел слезы на глазах своей жены.
А Мать Макеры рыдала навзрыд, словно сейчас только узнала о тяжкой судьбе своих сыновей.
– Я всегда знал, что у великого божественного обба есть много-много воинов и много охранников, – сказал Масаки, – но я никогда не задумывался над тем, откуда он их берет. Разумеется, их привозят молодыми, а потом долгой муштрой делают такими, каких вы видите у ворот. Они зорко охраняют вход во дворец, они безмолвны и суровы. С ними никто никогда не заговаривает. Их просто боятся. Я бы не желал, чтобы моих детей постигла такая участь. Уж лучше ковать наконечники стрел, ткать или охотиться на слонов. Но что поделаешь, когда есть божественный обба – бог на земле. Тебе будет трудно, наберись терпения. Ты не сразу узнаешь то, что хочешь узнать. Тебе надо жить в Эдо. Возможно, настанет час, когда ты встретишь кого-либо из своих сыновей у ворот дворца. Как зовут твоего старшего сына?
– Мафи.[5] Моя жена была уверена, что он и в самом деле будет превосходящим. Так мы и назвали его.
– Я скажу всем знакомым людям, чтобы они помнили имя Мафи и чтобы они спрашивали о нем, когда столкнутся с людьми из дворца. А ты делай то же самое.
