Правы все - [104]

Дело в том, что Антонелла бредила, хотела во что бы то ни стало заняться со мной любовью, надеясь вернуть непонятно что. Охваченная страшным безумием, она пыталась вернуть ушедшее время, отомстить за все нанесенные ей обиды, за то, что ее оскорбляли всю жизнь, за то, что дома ее лупили, что к ней приставали владельцы студий звукозаписи, за быстро отваливавшихся женихов и за ненадежных подруг, за бездарных коллег-музыкантов, за циничных плейбоев, больше всего на свете любивших спорт, за донимавших ее претензиями управляющих кондоминиумом, за лживых, безбашенных фанатов, – теперь, этим печальным и серым днем она собиралась им всем отомстить вместе со мной. Но даже если бы я захотел ей помочь, я бы не смог заняться с ней любовью: она постоянно металась, говорила одно, а уже секунду спустя другое, она давно забыла простейшие правила соблазнения, носилась туда-сюда по комнате, набитой вешалками и уродливыми нарядами, которые сама же и сшила, обвешенной плакатами, на которых она была ослепительна и недоступна, как актриса эротических фильмов семидесятых годов; повсюду валялись остатки пиццы, которую она заказывала, вопя в телефонную трубку, и окурки, которые она швыряла под неубранную, залитую черным кофе кровать. Но не этот апокалиптический, безнадежный сценарий расстроил меня и все прояснил. Нет. Дело в другом. Внезапно, непонятно почему, Антонелла остановилась – утомленная, как львица после охоты. Рухнула в засаленное кресло и замерла в неудобной, нелепой, уродливой позе.

Потом она разглядела в конце туннеля умную фразу и озвучила ее:

– Поздно, Тони. Уже поздно, все поздно.

Она была вымотана. Жизнь была ей теперь не к лицу.

Потому что вымотанная женщина ничем не отличается от мужчины.

А еще она была права, настолько права, что хоть втридорога продавай ее правоту на виа Кондотти, все равно запасы останутся. Это меня потрясло. Заставило меня понять и еще раз сказать себе: хватит. В нашей жизни и так было слишком много всего.

Или слишком мало. Вряд ли кто-нибудь объяснит.

Нужно напрячься так, чтобы скулы свело. Иначе ничего не поймешь. Уяснил, Пагодина? Запомни хорошенько! Чтобы скулы свело! Так говорил Репетто. Шестьдесят лет назад. Да, Миммо, видимо, я наконец-то понял.

Домой я вернулся как в трансе. Еле живой от усталости. Было всего восемь вечера, когда, прошагав виа дель Корсо, я отыскал в своем куцем словаре неожиданное слово: «остаточный».

Остаточные явления. Вот что такое мы с Антонеллой.

Тем вечером меня ждали в четырех разных местах. Я никуда не пошел. Отключил телефон. Но этого было мало. Я швырнул его на пол, поднял и стал снова швырять – спокойно, пока тот не разлетелся на маленькие кусочки.

В постель я лег, не раздевшись.

За окном темнело.

Я уснул.

А потом, впервые за долгие годы, мне приснился сон.

Сейчас расскажу.

Мне десять лет, мама ведет меня за руку.

Я гляжу направо – там папа, он тоже ведет меня за руку.

Мы идем по виа Орацио солнечным субботним утром, зимой. Такое утро больше не повторится.

На мне маленькое зеленое пальто, как у взрослого, и я им очень горжусь.

Холодно, но руки в тепле.

А еще я счастлив. Потому что чувствую себя защищенным.

Настолько защищенным я никогда себя больше не чувствовал.

У родителей прекрасное настроение. Они не поссорились.

Папа говорит маме, что ей идет новое пальто, а мама удивляется – папа так редко говорит комплименты, что ей это кажется неуместным.

Так считает мама.

Только маленькие дети умеют защищать своих мам.

Это выглядит смешно и поэтому действует. Дети всегда побеждают.

А потом я вдруг, неизвестно почему, спрашиваю: «Когда вы умрете?»

Родители, ничуть не смутившись, уверенно отвечают, что никогда не умрут.

Я им верю.

И улыбаясь, смотрю вниз, на море, которое тогда было чистым.

А они сказали неправду.

С этого мгновения начались все мои беды.

И все мои радости.

Солнце зашло.

Сон закончился.

Только я больше не проснулся.

Еще секундочку, Беатриче.

Я уже здесь.

Слова благодарности

Когда мы все были уверены, что станем великими футболистами, те, кто был старше и играл лучше, твердили не допускающим возражений тоном: основы, вам надо усвоить основы.

Вот кто был для меня основой и кого мне хочется поблагодарить.

Моего брата Марко, который стал для меня всем. Братом, сыном и отцом.

Мою сестру Даниелу, у которой свой мир. Путь в который известен ей одной.

Тони Сервилло. Его физиономия в очках «Рэй-Бэн» с голубыми стеклами и рыжий парик служили мне ориентиром при создании Тони Пагоды.

Николу Джулиано. Моего друга. С терпением и энтузиазмом поддерживающего меня всю жизнь.

Луиджи Пачокко, который, когда мы сидели в школе на последнем уроке и ничего не соображали от усталости, подсовывал мне потрясающе смешные картинки, – спустя годы я пытался с ним соревноваться.

Роберто Де Франческо, который, с трудом сдерживая восторг, открыл мне многие великие книги.

Антонио Капуано, моего первого учителя. На виа Караччоло.

Умберто Контарелло, который много лет назад ввел меня в мир непонятных прилагательных и невозможных метафор. Во всем, что вам не понравилось в этой книге, виноват он.

Саса́ и Тину, моих родителей. И их друзей. У них были замечательные правила жизни, во многом отразившиеся в этой книге.