«Православный» сталинизм - [35]

* * *

В начале 1990-х гг., когда многие жители России впервые открыли для себя Церковь, бывшие партийцы в массовом порядке приходили в храмы и каялись, что были коммунистами. Сталинизм в ту пору осуждался безусловно и, кажется, всеми. Сейчас, спустя четверть века, не такое уж редкое явление — молодой человек, громко именующий себя «православным сталинистом». Почему народная память оказалась такой короткой? Каковы духовные корни возрождения симпатии к Сталину? Может быть, у вождя действительно имелись заслуги, искупающие многие из сотворенных им и его приспешниками беззаконий? Мы беседуем с известным священником, к мнению которого многие прислушиваются, настоятелем нескольких московских храмов (в том числе храма свт. Митрофана Воронежского на Хуторской и храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Петровском Парке), председателем Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоиереем Дмитрием Смирновым.

— Некоторые считают: не столь важно, кто как относится к Ленину и Сталину, это личное дело каждого. А как думаете Вы?

— Когда я был помоложе, то считал, что это вопрос — принципиальный. А сейчас замечаю, что, как бы человек ни относился к чему-то, мое отношение к самому этому человеку не меняется. Те, кто любят Сталина, любят не его самого, а — свое мнение о нем. Когда любитель зимней рыбалки проваливается под лед, то в этот момент перестает ее любить. Войти в сталинизм во второй раз, к счастью, нельзя, в это смысле эта забава более безопасная.

Но христианином человек не может стать, если внутренне не отторгнет коммунистическую религию. Существуют специальные чины отречения от заблуждений при переходе к христианству от иудаизма, от ислама, даже из христианских конфессий в православие. Так же и здесь: неплохо бы, чтобы человек проходил через такой чин. Некоторые считают, что коммунизм — это всего лишь социально-экономическое заблуждение, но в нем есть все признаки религиозного учения. И вот такое двоеверие — конечно же, не дает возможности человеку стать полноценным христианином. Коммунизм нужно преодолеть.

В 1990-х гг. в Церковь шли толпы мужчин, которые на исповеди каялись в том, что были коммунистами. Многие сейчас стали активными христианами. А тогда они считали очень важным отвергнуться этого мировоззрения в форме покаяния.

Сталин, конечно, был коммунист, хотя и ревизионист. Правда, он был такой демагог, так часто менял взгляды, что трудно использовать его высказывания в доказательство [того или иного мнения о нем][54].

— Тем не менее, в последние годы сложилась довольно влиятельная группа людей, которые называют себя православными — и при этом почитают Сталина, называют его «эффективным менеджером»…

— Я слышал такое выражение. Перевод этого слова я знаю, но не знаю, что оно означает в российской действительности. Я думаю, [персидский] царь Дарий был не менее эффективный менеджер. И [древнеегипетский фараон] Аменхотеп II. Или Темучжин [впоследствии стал именовать себя Чингисханом].

— Это все фигуры, сравнимые со Сталиным?

— Ну нет, масштаб личности другой. Темучжин будет все-таки покрупнее, на мой непросвещенный взгляд. Известно о некоторых человеческих проявлениях Сталина, которые говорят о его слабости. Как человек, который провел детство в бараке, я могу с уверенностью сказать, что Сталин был трусоват. Очень по-серьезному, глубоко. Как личность. Связано ли это было с его сухорукостью или с чем-то другим… Но, конечно, он был умен, а лучше сказать — хитер. И со способностями. Вкус к литературе у него был.

Это личность, которая стоит того, чтобы ее описали. Но самый точный портрет Сталина, мне кажется, нарисовал Фазиль Искандер, Царство ему Небесное, в рассказе «Пир Валтасара». Он будто бы заглянул в самое нутро этой глубокой пещеры.

— И изобразил сталинскую страсть к издевательству, унижению тех, кто и так ниже его по статусу…

— Это у него было чисто блатное. В камере делать нечего, вот уголовники и развлекаются, подтрунивают над младшими, пользуясь своими «титулами»: этот «вор в законе», а тот — не «в законе»… Сталину было все можно. И он этим наслаждался.

По-видимому, у Сталина было некое заболевание параноидального характера, хотя точных сведений об этом нет.

— Из этого, видимо, рождался и его страх перед подчиненными?

— Нет, я думаю, страх был изначала. Он чувствовал свою слабость. Знал и слабую свою подкованность в коммунизме, и то, что некоторые его воззрения противоречат «столбовой дороге» интернационала. И по крестьянскому вопросу, и по устройству государства он сильно расходился с той интерпретацией марксизма, которой придерживались старшие товарищи по партии. Те ему на это указывали и немножко его… презирали. Что рождало у него желание отомстить. Вполне в его горском духе.

— Уже одно это показывает, что никаким христианством там и не пахло…

— Нет, пахло. Но и только. Он учился в семинарии (правда, не окончил), мать готовила его к служению в Церкви, наверняка была женщина религиозная… Какое-то знание о Церкви у Сталина сохранилось; и в окружении его были люди, вышедшие из церковной среды — маршал Василевский, Микоян, который вообще Духовную академию кончил…