Православные церкви Юго-Восточной Европы между двумя мировыми войнами (1918 – 1939-е гг.) - [35]

Еще в феврале 1929 г. представлявший Константинопольский Патриархат в СССР архимандрит Василий (Димопуло) совершал торжественные богослужения в обновленческих храмах Ленинграда, призывая верующих объединяться вокруг обновленческого Священного Синода в связи с подготовкой к Вселенскому Собору[223].

В конце 1920-х гг. Константинопольский Патриарх поддержал митрополита Евлогия (Георгиевского) в его конфликте с Русским Архиерейским Синодом в Сремских Карловцах, который 26 января 1927 г. постановил предать владыку Евлогия суду епископов, предварительно запретив ему священнослужение (8 сентября состоялось постановление суда, по которому временное запрещение митрополита было превращено в постоянное). Когда Западно-Европейский митрополит обратился к Восточным Патриархам с просьбой дать оценку спору, то уже вскоре получил полную поддержку с их стороны.

Патриарх Василий III свое отношение к русскому зарубежному разделению первоначально высказал в беседе с архиепископом Александром (Немоловским), который передал эту информацию митрополиту Евлогию. По мнению Первосвятителя, правда была «на стороне митрополита Евлогия, как назначенного Патриархом Тихоном». Относительно наложенного Архиерейским Синодом запрещения Патриарх Василий сказал: «Это запрещение ничего не значит, ибо исходит от власти не компетентной. Патриарх своим указом упразднил прежнее церковное управление. Вселенская Патриархия никогда не признавала Карловацкого Синода. Если мы отвечали митрополиту Антонию на его письма, то лишь как русскому архиерею, а отнюдь не как председателю Синода… Если бы я, Вселенский Патриарх, будучи в Париже, заметил в вашей Церкви какую-нибудь неправильность… я бы сделал только замечание, а не запретил бы. Запрещение незаконное, оно никакой силы не имеет; на него не следует обращать внимания. Митрополита Евлогия мы признаем и благословляем. Если будет Вселенский Собор, то те, которые по разным причинам, а наипаче по честолюбию в нынешние ужасные времена сеют смуту в Церкви, не заслужат похвалы от Собора»[224].

18 июня 1927 г. Патриарх Василий III направил митрополиту Евлогию личное послание, в котором, называя его братом и сослужителем, высказывался против претензий Зарубежного Русского Синода: «Мы отнюдь не затрудняемся решительно объявить, что как всякая другая деятельность, так и вынесенное против Вас запрещение со стороны так называемого Архиерейского Синода за границей, являются деяниями канонически беззаконными и никакой посему церковной силы не имеющими, ибо и самое существо этого самозваного собрания в качестве органа управления канонически несообразно, и о необходимости роспуска его и прекращении суетливой и вредной деятельности его не раз уже были даны от законной власти указания и распоряжения»[225].

Свое мнение относительно упомянутой смуты высказал и когда-то изгнанный из Константинополя Патриарх Мелетий (Метаксакис), возглавивший в то время Александрийскую Церковь. В своем письме митрополиту Евлогию от 16 апреля 1927 г. он писал: «Мы уже определили наше убеждение и составили мнение о противоканоническом решении пребывающего в Карловцах самозваного “синода” русских архиереев и не имеем никакого сомнения в вредных последствиях от сего незаконного собрания. И вот доказательство нашего предвидения на личности Вашего возлюбленного Преосвященства. Мы весьма скорбим об этой новой ране многострадальной Российской Церкви и молимся, да Господь, разное во едино собравый и упразднивый средостение разделения, создал бы мост и воссоединил братьев во Христе к умирению Церкви и радости христоименитого народа»[226]. При этом в другом своем письме – митрополиту Антонию (Храповицкому) от 5 июля 1927 г. Патриарх Мелетий, в соответствии со своими прежними заявлениями, также писал, что «патриарх Тихон, предоставляя митрополиту Евлогию власть над русскими церквами в Западной Европе, нарушил 28-е правило Вселенского Собора», и владыка Евлогий был «антиканонически поставлен в Париж, где есть другие законно поставленные православные архиереи»[227].

Впрочем, архиереи Русской Православной Церкви Заграницей хорошо понимали, что поддержка Фанаром того или иного церковного течения далеко не всегда означает стремление Вселенского престола к канонической правде. «Всем хорошо известно, – писал митрополит Антоний (Храповицкий) владыке Евлогию летом 1927 г., – как глубоко и искренно чту я Свят. престолы Восточных Патриархов. Но сейчас не без опаски взираю на лиц, занимающих Вселенский и Александрийский престолы. Они поддерживают обновленцев, они проявили враждебное отношение к Православной Российской Церкви и ее Первоиерарху Святейшему Тихону. Вселенский Патриарх вошел с обновленцами в общение. Он авторизовал деяния Московского лжесобора 1923 г., постановлениями которого обновленцы объявили Святейшего Патриарха Тихона лишенным сана. В церковном Американском деле имеется заключение Вселенского престола о признании каноничности Московского лжесобора и обновленческого Синода. А ныне Вселенский и Александрийский Патриархи приняли приглашение на новый обновленческий Собор, имеющий быть в октябре месяце в Москве… Подумайте, владыко, к кому Вы обратились и на чей авторитет ссылаетесь, и в то время, когда в России епископы перестали даже поминать их. А, обращаясь к авторитету этих Патриархов, Вы обязываете себя вступить в общение с обновленцами»