Православная церковь - [34]
Эта идея Москвы — третьего Рима имела некоторое основание применительно к Московскому царю: Византийский император некогда был главой и защитником православия, а ныне самодержец России призван был исполнять эту задачу. Однако приложение этой идеи к религиозной сфере было гораздо более ограниченным: глава Русской церкви никогда не занимал места Константинопольского патриарха и никогда не стоял выше пяти других православных патриархов, но шел следом за патриархом Иерусалима.
Теперь, когда мечта св. Сергия об освобождении Руси от татарского ига осуществилась, прискорбная распря возникла между его духовными потомками. Сергий объединил социальную и мистическую стороны монашества, а его преемники разделили их. Впервые это разделение выявилось на церковном соборе 1503 г. Когда он близился к завершению, св. Нил Сорский (1433? — 1508), монах из отдаленного скита в заволжских лесах, взял слово и подверг резкой критике монастырское землевладение (примерно треть земельных угодий в России принадлежали в то время монастырям). Св. Иосиф, игумен Волоколамского монастыря (1439–1515), выступил в защиту монастырского землевладения. Большинство участников собора поддержали Иосифа; но были в Русской церкви и сторонники Нила — главным образом отшельники, жившие, как и он, в заволжских скитах. Партия Иосифа известна под именем «стяжателей», а партия Нила — «нестяжателей». В течение последующих двадцати лет существовала заметная напряженность в отношениях между этими двумя группами. Наконец, в 1525–1526 гг. нестяжатели выступили с критикой в адрес царя Василия III в связи с его незаконным разводом с женой (Православная церковь допускает развод, но только при определенных обстоятельствах). Тогда царь бросил в темницу виднейших нестяжателей и закрыл заволжские скиты. Традиция Нила Сорского ушла в подполье, и хотя она никогда полностью не исчезала, ее влияние в Русской церкви резко сократилось. С тех пор ведущей сделалась точка зрения стяжателей.
За вопросом о монастырской собственности стояли два разных понимания монашеской жизни, а в конечном счете — два разных видения отношения церкви к миру. Стяжатели подчеркивали социальные обязанности монашества: частью монашеского дела было заботиться о страждущих и неимущих, оказывать гостеприимство и учить. Чтобы действенно исполнять это служение, монастыри нуждались в деньгах, а значит, должны были владеть землей. Монахи (доказывали стяжатели) используют свои богатства не на собственное благо: оно вверено им ради блага других. Последователи Иосифа обычно говорили: «Богатства церкви — это богатства бедных».
С другой стороны, нестяжатели доказывали, что милостыня — долг мирян, а первая обязанность монаха — помогать ближним, молясь за них и подавая им пример. Чтобы исполнять это служение должным образом, монах должен отрешиться от мира, а подлинное отрешение доступно лишь тем, кто обратился к совершенной бедности. Монахи–землевладельцы неизбежно вовлекаются в мирскую суету, поглощаются мирскими заботами, а потому думают и поступают, как миряне. Вот как говорит об этом монах Вассиан (князь Патрикеев), ученик Нила Сорского:
Где в евангельских, апостольских или святоотеческих преданиях монахам предписывается стяжать крестьянские села и порабощать крестьян братству?.. Мы глядим в руки богачу, рабски ластимся к нему и льстим, лишь бы получить от него сельцо… Мы творим неправду, крадем и продаем христиан, наших братьев. Мы подвергаем их пытке бичеванием, как диких зверей> [47].
Протест Вассиана против пытки и бичевания подводит нас ко второй теме, где обе стороны расходились: теме отношения к еретикам. Иосиф придерживался точки зрения, повсеместно принятой в тогдашнем христианском мире: если еретик упорствует, церковь должна обратиться к светским властям и предать его заключению, пытке, а при необходимости и костру. Что касается Нила Сорского, он решительно протестовал против любых форм принуждения и насилия по отношению к еретикам. Достаточно вспомнить, как обращались друг с другом протестанты и католики Западной Европы времен Реформации, чтобы понять всю исключительность терпимой позиции Нила, его уважения к человеческой свободе.
Вопрос о еретиках, со своей стороны, является частью более широкой проблемы об отношениях между церковью и государством. Нил считал ересь вопросом духовного порядка, который должен разрешаться самой церковью, без вмешательства государства, Иосиф же обращается к помощи светских властей. В целом Нил проводит более четкий водораздел между кесаревым и Боговым. Стяжатели горячо поддерживали идеал Москвы — третьего Рима; веря в тесный союз церкви и государства, они принимали активное участие в политике, как это делал Сергий. Но они менее Сергия старались уберечь церковь от превращения ее в служанку государства. Со своей стороны, нестяжатели более ясно сознавали, что монашеское свидетельство имеет пророческий характер и принадлежит иному миру. Иосифлянам грозила опасность отождествить Царство Божье с царством мира сего; Нил же понимал, что земная церковь должна всегда оставаться церковью странствующей. В то время как иосифляне были ярыми националистами и патриотами, нестяжатели больше думали об универсальности и кафоличности церкви.
