Правоохранительные и судебные системы глазами рецидивиста - [43]

3.2. пояснила в суде 23.01.09: «Ничего не видела. Знаю со слов, по рассказам».

3.3. пояснила в суде 23.01.09: «Я видела только спины людей». В ответ на вопрос: «Вам что-либо кроме спин мешало видеть?» ответила: «Нет, но я не могла видеть, кто и когда ударил, потому что я наблюдала со спины». На вопрос о наличии ударов, ответила, чтоНа вопрос: «От каких действий потерпевшая упала на колени?» ответила: «Там Натали была впереди, значит от ее действий. Обвиняемый подошел позже и поднял ее за одежду». Показания в отношении Натали являются предположением и не могут быть положены в основу обвинения. Показания в отношении подсудимого указывают на то, что он помог Ларисе подняться и, следовательно, оправдывают, а не обвиняют его.

3.4. (судебный пристав) пояснила в суде 10.04.09: «Натали начала выталкивать Ларису, та упала». На вопрос: «Кто толкал потерпевшую?» ответила: «Сначала Натали, а потом и обвиняемый». На вопрос: «Кто выталкивал из квартиры?» ответила: На вопрос: «Протокол допроса на следствии читали?» ответила: «Ну, так, пробежала глазами и подписала». На вопрос: «Что вы понимаете под совместными действиями?» ответила: «Я подразумевала совместные действия — это потому, что они действовали вдвоем». Однако, здесь надо отметить, что но секретарь исказила высказывания свидетеля, о чем говорят и приведенные выше цитаты Конюховой о том, что реально она ничего не видела из — за спин и следовательно про «совместность» также сказать ничего не может, более того, она четко указала, что, по ее мнению, Лариса упала не от совместных действий, а якобы от толчка Натали.

3.5. (судебный пристав) на очной ставке на стадии дознания показала: Т. е., даже заинтересованный свидетель, подруга Ларисы, не ведет речь ни о каких совместных деяниях. На суде, данный свидетель пояснила, что сейчас ничего не помнит и надо ориентироваться на ее показания на предварительном следствии.

3.6. указывает в суде 10.04.09: «Они ударяли меня каждый 2–3 раза в грудь. Муж ударил 2 раза в лоб, 2 раза в грудь. Ударяли одновременно». Но как мы видели выше, ни один из свидетелей не подтвердил ни наличие ударов (некоторые говорили максимум о толчках либо о том, что ничего не видели), и никто не говорил о совместности. Учитывая заинтересованность Ларисы в очернении подсудимых, ее явную необъективность, — полагаем, данными ее показаниями можно пренебречь.

Следовательно суд достоверно не установил наличие фактора «совместности» в действиях подсудимых, а значит п. «г» ч.2 вменяемой им статьи не применим.

2. .

Изучение фактора «длительности» важно для суда, поскольку именно на его основе эксперты выставили «среднюю тяжесть» повреждений, что влечет применение ст.112, а не ст.115 УК РФ, со всеми вытекающими последствиями.

Листок нетрудоспособности заведен неврологом и, в соответствии с диагнозом невролога, «потерпевшая» (листок нетрудоспособности есть в деле).

Диагноз «дисторсия» (сопоставленный экспертами со «средней тяжестью») изначально не выставлен ни «Скорой», ни при первичном обследовании в ЦКБ СОРАН, когда ее осматривали 4 марта 2005 г., т. е. сразу на следующий день после предполагаемых событий. Диагноз «дисторсия» появился только 11.03.05, что ставит под сомнение его связь с событиями от 3 марта 2005 года.

Период лечения «дисторсии», по данным амбулаторной карты, определен лечащим врачом менее 19 дней, с 11 по 30 марта (30 марта диагноз уже был снят).

Следовательно, доказательство в виде «больничного листа» не является соотносимым доказательством, поскольку указывает на нахождение Ларисы на излечении от других заболеваний (неврологического характера), а не по диагнозу «дисторсия», который послужил для экспертов основой для квалификации «средней тяжести» по признаку длительности излечения.

Доказательство в форме данных амбулаторной карты о времени излечения «дисторсии» сроком более 21 дня не является достоверным и соотносимым.

Действительно, диагноз «дисторсия» выставлен врачом через 8 дней после исследуемых судом событий, что делает его достоверно несоотносимым с датой этих событий. На это же указывает вероятностный характер экспертизы. Более того, через 19 дней этот же врач снял диагноз «дисторсия». Эти данные делают выводы экспертов о времени излечения Ларисы более 21 дня недостоверными. Кроме того, в своих выводах, они указали, что не могут четко выделить периоды излечения, когда Лариса лечилась от «дисторсии», а не от иных неврологических заболеваний, согласно ее амбулаторной карты. Это утверждение экспертов делает невозможным точное определение срока, в течении которого Лариса «лечилась» от дисторсии.