Право последней охоты - [47]

— Ты звал меня, Саир?

Тишина.

Мертвая, благоговейная тишина после невообразимого гвалта почти оглушала. На лице Гуна застыла невообразимая смесь из всех тех чувств, что он испытывал. Выдвинутая вперед челюсть говорила о клокочущей внутри ярости, а округлившиеся глаза выдавали страх. В то же время, весь вид его приятельниц буквально дышал благоговением — они еще никогда не видели ничего подобного. Лео в один момент взлетел на самую вершину в их табели о рангах, расшвыряв всех конкурентов. Что ж, они будут ему еще одним дополнительным и приятным бонусом.

Адмирал отставил в сторону пустую кружку и неторопливо поднялся. Обернувшись, он окинул взглядом погром, учиненный его напарником. На полу он насчитал пять трупов. Еще троих смерть настигла прямо за столами — должно быть, на взгляд Лео, они представляли наибольшую опасность. На лицах тех, кто остался в живых читалось все то же благоговение. После увиденного никто из них даже не пытался что-то предпринять, включая пришпиленного к столу охранника, который вскоре перестал скулить и дергаться. Все молча ждали.

— Ты в порядке? — спросил он у Лео.

— Как всегда.

— Отлично! — Кехшавад снова повернулся к Гуну, — итак, мы договорились?

— О чем? — главарь явно пребывал в замешательстве, но не собирался так быстро сдавать свои позиции.

— Я же говорил Вам, — в голосе Кехшавада послышалась обида, — мы ищем нашего друга. А у Вас есть опытные люди и длинные руки — вряд ли кто-то другой сможет справиться с такой задачей лучше вас. Мы, со своей стороны, в долгу не останемся, чем сможем — поможем, — он многозначительно кивнул в сторону Леонарда.

— Мы не какие-то мальчики на побегушках! — к Гуну начала возвращаться уверенность. Как бы то ни было, его слово еще имело вес, и окончательное решение оставалось за ним, — с чего вы взяли, что мы будем по первому вашему капризу срываться с места и носиться по округе как ошпаренные?

— Вы все еще полагаете, что у вас есть выбор?

— Выбор всегда есть, — осклабился Гун, — даже у вас. Как вы хотите умереть: быстро или интересно?

— Пф-ф-ф! — фыркнул Кехшавад.

Он наклонился и выдернул нож из окровавленной глазницы мертвого бандита, что валялся под столом. Держа его двумя пальцами, он выпрямился и рукояткой вперед протянул нож Лео.

— Ты что-то надумал? — поинтересовался тот.

— Знаешь, есть одна теория, — вполголоса пробормотал адмирал, повернувшись к столу спиной, — предполагается, что если человеку отрубить голову и на ее место очень быстро приставить другую, то тело даже ничего не заметит. Я хочу ее проверить.

— Эй! Прикончите же, наконец, этих уродов! — крикнул Гун. Он явно начинал беспокоиться, — не стойте как истуканы!

Никто не сдвинулся с места. Все как зачарованные следили за тем, как Лео, примеряясь, подбрасывает нож в руке.

— Вы что, все оглохли!? — голос главаря почти сорвался на визг.

— Лева, он мне надоел, — не оборачиваясь, бросил Кехшавад.

Мгновение спустя за его спиной раздался глухой удар, вслед за которым полтора десятка ртов испустили дружный вздох. Адмирал шагнул на середину помещения и лучезарно улыбнулся.

— Я рад, что смог, наконец, привлечь ваше внимание! Позвольте представиться…

* * *

Темнота… Хотя нет, точнее будет так — ТЕМНОТА.

Сверху, снизу, справа, слева — со всех сторон давило, обволакивало нечто, чему нет, и не может быть названия в человеческом языке. Не просто отсутствие света, а что-то большее, голодное и жадное, стремящееся удушить все, что попадает в его холодные объятия. Густая, вязкая темень словно вливалась прямо в распахнутые глаза и текла дальше, глубже, заполняя собой все тело, оставляя цепенеющий разум крохотным бумажным корабликом беспомощно кружиться в своих тягучих маслянистых водоворотах.

Холод… Опять неверно — ХОЛОД.

Ха! Где-то там, бесконечно далеко, ученые мужи безуспешно бьются, пытаясь приблизиться к абсолютному нулю еще на ничтожную долю градуса, в то время как здесь этот рубеж уже давным-давно преодолен. Само понятие температуры утратило свой смысл, рассыпавшись в пыль под яростным, леденящим душу натиском. Даже время застыло, будучи не в силах сдвинуться с места хоть на секунду. Замерз и остановился свет. Обратившиеся в иней звуки безмолвно порхают вокруг черными снежинками.

…Дождь, хмарь. В душном тумане противоположных ворот почти не видно. Внезапно крики трибун взлетают на новую высоту. Прямо к воротам, оторвавшись от преследователей, бежит футболист с мячом. Один на один! Время на исходе, вот-вот прозвучит финальный свисток, и он, не останавливаясь, пробивает прямо от границы штрафной площадки. Бросок! Кончики пальцев смогли лишь чиркнуть по мячу, но этого оказалось достаточно, чтобы отправить его в штангу. Свисток! Сорванные с рук вратарские перчатки летят высоко в воздух. Слезы счастья текут по щекам, смешиваясь с грязью. Мы победили! Черт побери, мы победили!..

Боль! Боль! Боль, с которой не способно сравниться никакое телесное терзание. Бледный осколок, исполненный радости, гордости и упоения короткой славой тает во мраке, оставляя после себя пустоту, неторопливо заполняемую волной ледяной тьмы.

…Крохотная Машенька, в топорщащемся новом платьице, смешно переваливаясь, ковыляет по садовой дорожке. Еле удерживающаяся на нескольких жиденьких волосках яркая заколка болтается из стороны в сторону на каждом шагу. Малышка протягивает вперед пухленькие ручонки. Она еще не умеет говорить, а потому просто радостно смеется…