Право помнить - [9]
- Слышишь меня, милая?
Вроде кивнула.
Не верю, что староста в самом деле испытывал к девице хоть какое-то сострадание, но показывал его убедительно. Так, что можно было поверить. Оно и понятно: трясущаяся, как в лихорадке, 'жертва' волей случая стала орудием достижения заветных целей, и плясать вокруг нее будут теперь с бубнами и скрипками.
- Где ты была вчера?
- В холмах.
Можно биться об заклад, что пока я безмятежно спал день и ночь напролет, бедняжку мучили вопросами и заставляли учить ответы, иначе этот допрос затянулся бы не на одну неделю.
- С кем ты была, милая?
- С господином лоцманом.
Староста всем своим видом выразил праведное удовольствие от услышанного, но на всякий случай повернулся к Сорену:
- Желаете, чтобы я продолжил?
- Будьте так любезны.
- И что же вы делали вдвоем, милая?
- Мы пошли вниз. На луг.
Староста наливался самодовольством все больше и больше. Конечно, что еще можно делать на лугу, если не...
- Мы смотрели на цветы.
Вот тут правды только половина. Мне та клумба и даром была не нужна.
- Что было дальше?
- Юлика.
- И?
- Юлика.
Дрожь стала крупнее, но староста не придал этому значения, продолжая допрос:
- Что было с ней?
- Юлика!
Если бы не мамки-няньки, обхватившие девицу с двух сторон, та могла и повредить себе что-нибудь, зайдясь в приступе. Впрочем, тепло объятий и пахучее зелье, силой влитое Анеке в рот, довольно быстро уняли буйство воспоминаний.
- Ты слышишь меня, милая?
Теперь ее голова оказалась заметно склонена на сторону, зато ответ прозвучал тверже:
- Да.
- Что было потом?
- Господин лоцман.
- Он что-то сделал?
- Он хотел схватить меня.
- И как свидетельствуют очевидцы, добился своего, - быстренько подытожил староста. - И положение, в котором были обнаружены...
Свою партию девица, по мнению старосты, отыграла, но сама Анеке явно считала иначе, потому что настойчиво добавила:
- Я бежала.
- И господин лоцман бежал за тобой?
- Он бежал. И летел.
А еще нырял и плыл. У прилива редко бывает устойчивый верх и низ, так что может почудиться всякое.
- Он держал меня.
Иначе ты бы ушла вслед за Юликой.
- И было темно. Совсем темно.
- Милая, ты устала, тебе не нужно больше ничего говорить. Все случилось днем и...
- Совсем темно. Сначала над лугом. Потом над холмом.
Сорен повернул голову и вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами.
Не помню такого. Наверное, закрыл глаза раньше, чем...
- Тень. Тень поднялась и раскрыла крылья.
- Милая, ну о чем ты говоришь? Какая еще тень?
Эту часть никто с ней не репетировал. Да и не нужно было старосте что-то кроме двух сплетенных тел в лоскутах изодранной одежды. Но голос Анеке звучал все тверже, а под конец и вовсе обрел нотки какой-то радостной одержимости, когда девица поставила точку в своем рассказе.
Непонятную, необъяснимую, зато такую, что жирнее не бывает:
- Тень дракона.
***
- Вот, сами видите, судари мои: порченая. Насквозь порченая!
Когда 'жертву' увели, а это пришлось сделать, потому что после своего странного рассказа девица начала тараторить, повторяя все те же слова, да еще чуть ли не биться в припадке, возмущению старосты понадобилось несколько минут, чтобы улечься.
Еще бы, все шло так гладко и ловко, и вдруг споткнулось. Я бы тоже возмутился на его месте. На моем же оставалось только ждать исхода. Хоть какого-нибудь, но чтобы от него можно было оттолкнуться, как от волны, и...
- Не могу с вами не согласиться.
- Была здоровая, красивая дев... эээ, дочь счастливых родителей, а куда ее теперь девать?
Вопрос, исполненный явно искреннего негодования, примерно поровну предназначался и потолку, и нам. Вернее, Сорену. Потому что от меня в нынешнем представлении толку было не больше, чем от мебели.
Можно, конечно, попросить слова, выступить, так сказать, с объяснительной речью, но на самом деле все здесь решалось между двумя людьми, обремененными опекой над не слишком или не всегда разумными...
- Попрошу яснее выразить свою мысль, сударь. Если вы не против.
- Да куда ж яснее? У нас товар, у вас купец. Размен - справедливее некуда.
Какой еще купец? Какой товар?
- Я уже не говорю о безутешной семье, горе которой хотя бы немного сможет утолить новое дитя взамен почти утраченного.
Скажите, что мне это все послышалось. Ну пожалуйста!
- Я вправе требовать и совсем другого наказания, куда суровее, как вы понимаете. Но нужды живых людей, вверенных моей заботе, гораздо важнее слепого следования букве закона. Особенно если она выцвела раньше, чем добралась до таких дальних уголков, как наш. Что скажете, любезнейший Сорен?
Хуже всего было то, что на меня брат не смотрел. Не покосился ни разу, пока староста проникновенно излагал свое видение сложившихся обстоятельств. Да и потом молчал слишком долго, глядя куда угодно, лишь бы не в мою сторону. Молчал так напряженно, что я уже начал готовиться к самому плохому. Ну да, к ней самой. К свадьбе. И надо сказать, мысли, одна за другой появляющиеся в голове, совсем не радовали.
Оказаться на всю жизнь... Хорошо, пусть даже на дюжину лет привязанным к сумасшедшей девице? Боги упаси! А еще страшнее застрять здесь, в этой тупой глуши, в компании с человеком, который ни за что и никогда не откажется от своих алчных планов, будет сутки напролет подталкивать меня к запретным походам, а когда я все-таки соглашусь, он, разумеется, не успокоится на достигнутом и начнет искать все новые и новые...
Молодой охотник за ведьмами Марк узнает о существовании амменирского кольца, с помощью которого можно принимать любой облик. Марк загорается идеей найти кольцо, чтобы использовать его в своих целях. Однако для этого необходимо оживить последнюю хозяйку кольца, ужасную колдунью Эрхог. Мало того, для воплощения нужно найти молодую красивую девственницу. И оказывается, что вызвать из небытия дух старой ведьмы гораздо легче, чем загнать ее обратно.
Все пути однажды заканчиваются. Одни тонут в безлунной ночи сомнений, другие тают под ослепительным светом прозрений. Одни хочется завершить поскорее, потому что продолжать не хватает сил — ни духовных, ни физических; за другие цепляешься до последнего мига всем своим существом. Но когда стремительно или смиренно делаешь шаг с обрыва, под ногами вдруг снова оказывается твердь, свежая брусчатка совсем нового, совсем иного пути. И остаётся только одно: начать сначала!
Ваша судьба расписана от рождения и до смерти, даже на свет вы появились в полном согласии с правилами, почти такими же старыми, как весь ваш род. Служба так тесно переплетена с жизнью, что вы и сами иногда не понимаете, где заканчивается одно и начинается другое. Жену вы тоже выбрали себе сами, окончательно и бесповоротно, и всё, что остаётся, это только полюбить её всей душой. Ни шага влево, ни шага вправо: на всё вам установлены границы. Есть лишь одна свобода — свобода выбора. Вы вольны сбежать, бросив всё, или остаться, но тогда и принимать придётся тоже всё.
Судьба может нестись вскачь, может неторопливо ползти или лететь, то поднимая своего подопечного к небесам, то роняя в пропасть, но всегда случается день, когда ни одно зеркало мира не может ответить на вопрос: кто ты? Остаются только чужие взгляды, которым раньше не придавал значения. Ты заглядываешь в глаза всем, кого встречаешь на пути собственной судьбы, находишь свои отражения и… Чем больше становится ответов, тем труднее выбрать единственно правильный. Потому что смотреть следует не на зеркальную гладь, а за нее — в себя самого, искать в глубинах озера своей души тот крохотный камешек, что вызвал к жизни штормовые волны.
Вы любите приключения? А вот некто по имени Джерон их ненавидит. Но, как назло, эти самые приключения льнут к нему не хуже ласковой кошки. И стелется дорога, и голову кружит калейдоскоп лиц, и сплетается клубок интриг, и... каждый миг происходит битва... Да, врагов хватает, но самый опасный и сильный противник — ты сам. Пусть сражение скромное, как стол, накрытый на две персоны, но и в нём будут победители и проигравшие. Непременно будут. На какой стороне вы хотите оказаться? На стороне тех, кто победил? Не торопитесь, почтенные: дорога только начинается...
Любое действие начинается с намерения. Чтобы развязать кровопролитную войну, достаточно одного-единственного человека и его желания, особенно если оно неосуществимо. Чтобы вернуть мир обратно, иногда тоже достаточно чего-то одного. К примеру, жизни, принесенной на алтарь божества, то ли своего, то ли чужого. Но чтобы твоя жертва не пропала зря, нужно помнить: даже попав в жернова чужой воли, всегда можно стать тем крохотным алмазом, который сотрет их в порошок.
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.
Минуты покоя имеют гнусное обыкновение заканчиваться. Снежный ком событий, выросший из крохотной несуразности, сминает и засасывает в себя всё, что попадётся на пути. Остаться в стороне? Как можно?! Ведь сама Судьба приглашает на танец... Вы слышите эту музыку? Что вы говорите? Больше похоже на шум битвы? Не волнуйтесь, почтенные: обнажать клинки не придётся. За вас это сделают другие, да и... Для того, чтобы выиграть войну, иногда достаточно одного взгляда. Под правильным углом, разумеется...
Когда твоей заботе поручают не пядь земли, не город и даже не страну, а целый мир, появляется законный повод для гордости. Когда в твои руки попадают черепки сосуда чужой судьбы, возникает непреодолимое желание сложить из них новый, лучше прежнего. Доброе слово сглаживает острые грани, суровое — скалывает выступающие края, мозаика вновь сотворенных путей растет и ширится, не предвещая странникам бед и напастей. Но если увлечься игрой на поле жизни других, рискуешь не заметить, как от твоей собственной останутся одни лишь осколки...
Бывает, мир рушится. Сначала морщины разрушений тонки, как волоски, и почти незаметны, но стоит успокоиться и увериться, что жизнь идёт прежним чередом, трещинки становятся ущельями, и времени остаётся всего лишь на одно действие. Но какое? Стиснуть останки мира в кулаке? Устав от агонии, ударить посильнее? Продлить мучения или прекратить — обычный выбор. Но ещё можно подставить ладонь. Поймать один из осколков и удержать, подарив новую жизнь и ему, и себе. Просто? Да. Только тому, кто норовит всё время сжимать кулаки, никогда не научиться держать мир на раскрытой ладони.
Привычка — приятная спутница: не услышите от неё ни жалоб, ни бранных слов, разве что немного поворчит, если будет ненадолго оставлена без внимания. Привычка — полезная спутница: всегда протянет вам руку и поможет сделать выбор. Как умеет? Что ж, спасибо ей и за это. Но гобелен жизни соткан не из одних штилей, а штормы бушуют не только на водных просторах, но и в глядящих на вас глазах, и когда очередная буря утихнет, вы вполне можете оказаться на берегу совсем незнакомого моря. Считаете, что разучились удивляться? О, как же вы ошибаетесь...