Право на жизнь - [4]

— Так чё лыбишься, говорю? Сказать, чёт тя ждёт? Сначала тебя хозяин трахнет, потом остальные попользуют. А потом, когда надоешь, продадим на юг. Хозяин сказал, значица, чтоб жива была. Здеся это самое, не положено быть энтой самой, ауры от трупака зарезанного. Так чё не надейся, не сдошнешь.

И обрадовано захохотал: пленница не выдержала и уткнулась лицом в колени.

Несколько минут Тарья не поднимала голову. Боялась, что охранник заметит её полный бешенства и ненависти взгляд. Сдохнет… Возможно. Только отец всегда учил: какова бы не была судьба — лучше пасть в бою, чем просить пощады с верёвкой на шее. Всё было решено, ещё когда её бросили сюда. Сердце зашлось в бешенном стуке. То, что Тарья собиралась сделать — позор для леди… Девочка приказала голосу благовоспитанности заткнуться.

Тарья встала, потянулась. Краем глаза заметила, что охранник неотрывно смотрит за ней масляным взором. Встала чуть боком, передернула худыми лопатками так, что платье обтянуло тело. Тарья перехватила взгляд залюбовавшегося ей охранника, но продолжала стоять спокойно. Не выражая ни тени беспокойства, что надорванный шов платья от неудачного движения начал распускаться дальше. Фигурка девочки была ещё несколько угловатой, ещё не окончательно оформленной, но мужику по другую строну решётки сейчас было всё равно. Подогревая похоть, со стороны центральной башни раздался женский визг и мужской гогот.

И тут Тарья начала медленно раздеваться. Поначалу робела и расстёгивала крючок за крючком чисто механически. Ее позы были напряжены, полны неестественности и лишены признака малейшей страсти. Но понемногу тело девочки оживало на глазах, и охраннику показалось, что эта своеобразная игра постепенно затягивает пленницу, доставляя нешуточное удовольствие.

— Потом будет и твой хозяин, — хрипло произнесла девочка и облизнула губы, — и много кто ещё. Но хотя бы первый раз дай мне получить удовольствие. Иди ко мне.

Платье, наконец, скользнуло на доски пола возле решётки, из одежды остались одни трусики. Девочка легла на тюфяк, раскинув ноги.

— Ну, быстрее же. Пока за тобой не пришли.

— Ты это, не надейся. Я тебя не отпущу. И нож оставлю, не думай, что пырнёшь и смоешься.

— Я и не думала. Давай.

Как-то старший брат нашёл место, откуда можно было наблюдать за прислугой, которая надумала переспать друг с другом. Показал Тарье — оба были изрядные сорванцы. И пока их не поймали и не выдрали, оба много чего успели узнать. Сейчас Тарья вспомнила, как одна служанка разогревала любовника перед тем, как лечь под него. И неумело копируя движения, начала себя гладить. Сначала по плечам… На этом охранник не вытерпел. С глухим рыком он отстегнул с пояса нож и снял башмаки и, путаясь в завязках, скинул шаровары. Сорвал с гвоздя на стене ключ, щёлкнул замок решётки. Раздался сухой треск, и мужик рухнул как подкошенный.

Тарья ощерилась: дурак забыл или не знал, что в Тарье проснулся семейный дар, и её готовили к поступлению в Академию. Платье же было изготовлено на заказ, чтобы не мешало заниматься магией. Оставалось сделать его проводником, заманить охранника так, чтобы он рукой держался за решётку, и одновременно ногой встал на платье.

Не надеясь на свои магические силы, Тарья перепрыгнула через неподвижное тело, схватила нож и с силой ткнула охранника в шею. Брезгливо сморщилась: платье теперь окончательно испорчено. Впрочем, оно ей и не понадобится. В кладовку, где хранился крысиный яд и остальная отрава, лучше лезть без платья. Да и не увидит её никто в таком виде, ночь уже на дворе… На этой мысли Тарья зло ощерилась: если и увидит — ему же хуже.

Полчаса спустя возле замкового колодца сгустилась чёрная тень. Тарья высыпала в воду содержимое всех мешочков, которые сумела на себе утащить. Следом в воду полетели сначала маскирующее заклятье, потом проклятье собственного изобретения. Наставлявший Тарью учитель мог бы гордиться: в тринадцать лет девочка смогла на ходу, без справочников, на одном лишь отчаянии создать сложную конструкцию. И, насколько Тарья смогла ощутить, сработало всё как нельзя лучше.

Несколько секунд Тарья постояла над колодцем, мысленно вознося Чёрному Дэсу молитву за умерших. Потом тихонько шепнула:

— Покойтесь с миром. Вы отомщены.

И растворилась в ночной темноте.

Как Тарья узнала потом, прежде чем отраву распознали, умерли почти все. Включая затеявшего переворот отцовского кузена и его старшего сына. Вот только не удалось девочке и добраться до мага, который признал бы наследство: городской чародей оказался замешан в заговоре. Потому сначала радовался подвернувшейся возможности безнаказанно снасильничать дочку настоящего графа, а потом булькал с ножом в брюхе. Но дальше, хотя Тарья и потеряла право на наследство и не угрожала отобрать домен, остаться на родине она не могла. Безутешная вдова и младший сын, новый граф Килассер, остались, к сожалению, живы. Тарья даже не могла поселиться где-нибудь под своим настоящим именем — заказ на её голову даже спустя семь лет оставался в силе.

Следующие семь лет пролетели весёлой жизнью сначала в гильдии воров холодного северного города Маркаса, потом южнее среди разбойников Балвина. Домашнего обучения и врождённых способностей Тарье хватало чуять зелья и магическую сигнализацию на домах и тюках. Поэтому, наверное, и дожила до своих лет свободной и здоровой, а не превратившейся к двадцати годам в старуху припортовой шлюхой. Жизнь наладилась, и неплохо: солдаты герцога под стрелы да ножи в лесную чащу без особой нужды лезть отнюдь не рвались… Пока атаман соседней шайки не увлёкся и не перерезал до последнего человека торговый караван, оказавший слишком уж яростное сопротивление.