Право на защиту - [6]

— Фиговы, мужики, наши дела, если коротко, — выразил общее настроение Женя Коротченко. — Последняя пересдача осталась.

Самому ему, в общем и целом, было по барабану. Не слишком нравилось Жене учиться. Переживал, конечно, возмущался, но больше для порядка.

— Если Кощей завалит, точняк отчислят. Голову на пенек кладу, — вздохнул Стукалов.

— И придется тебе, Серега, в свой Урюпинск возвращаться. Там, поди, и «простиков» нет? Не дошла еще цивилизация? — попробовал пошутить весельчак Коротченко.

— Не Урюпинск, дурак, а Бобруйск! Всё там есть. Дело не в том. По весне в армию загребут. Тогда финиш. Тебе хорошо, Женька, с белым билетом. А у нас ведь не Россия, у нас даже не откупишься.

— А меня отец откупать отказался. Говорит: вылетишь с института — поедешь в Читу, сортиры чистить. Нет, я из-за этого козла в армию не пойду!.. — резко встал Брилев.

— А куда ты денешься?

— Встречусь с Кощеем. Поговорю как следует.

— Денег он не возьмет. Многие пытались, — напомнил Коротченко. — Этому скелетону они не нужны. В гроб скоро. Так что проще сопромат выучить.

Сопромат выучить невозможно. Брилев молча пошел к своей «тойоте».

— Нас-то подбросишь? — спросил Стукалов.

— В другой раз…

Брилев был настроен очень решительно, хотя плана действий у него пока не было.

Наконец-то атмосфера в кабинете оперов несколько разрядилась. Рогов вновь принялся рисовать каракули. Одна получилась на загляденье. Хоть на выставку авангардной графики.

Любимов заварил Максиму чай. Виригин присел за свой рабочий стол. За свой бывший… Каждая трещинка знакома. Вот эту шахматную пешку вместо ручки к ящику Виригин сам приделывал. Ручка оторвалась и запропастилась куда-то. Потом Макс увидел ее, когда Рогов играл с Игорьком Плаховым в шахматы. Использовали пешку вместо ручки…

А вот эта вмятина — любимовская. Врезал как-то в ярости пепельницей. Хорошо, не о чужую голову.

А это пятно круглое…

— Соскучился по своему насиженному? — пресек ностальгию Любимов.

— Еще бы! Столько лет…

На расхлябанном старом стуле, который, подобно его «баклажану», годился только на запчасти, Максим чувствовал себя удивительно уютно. Да, вон оно — реальное его место. Эх…

— В адвокатуре, Макс, такой ауры не будет, — Жора обвел кабинет руками. — Там каждый сам за себя.

Это Макс уже понял. Но, с другой стороны, в нем ожил дух противоречия: должен же когда-нибудь человек быть сам за себя?.. Не за идею, не за ауру — а за себя, любимого?.. Земная жизнь давно пройдена до половины… Не слишком хочется остаться у разбитого корыта.

— Ничего, мы через пару лет к тебе придем. Помощниками, — подбодрил Рогов. — Уж мы там позащищаемем… всласть, ёшкин кот. Внедрим в адвокатуру оперативные методы. Ты еще не внедрил?.. — продолжал дурачиться Васька.

— На мое место кого-нибудь взяли?

— Дураков мало, — ответил Любимов. — Молодежь нынче в адвокаты рвется. Ближе к кассе. Только где вы столько клиентов найдете, если ловить будет некому? Придется друг друга мочить.

Настроение у Жоры менялось, как маятник.

Было у него нехорошее предчувствие по поводу сегодняшнего совещания. Попадет под каток.

В кабинет заглянул Егоров, увидел Виригина, заулыбался. Не то что натужно, нет. Вполне вроде искренне, но все равно как-то странно. Пока Виригин работал в главке, Егоров ему не улыбался. Он вообще редко улыбался.

— Рад видеть, Максим.

— Я тоже, Сергей Аркадьевич, — Виригин встал, протянул руку.

— На работу устроился? А то у меня место «теплое» есть. На рынке.

«А что, в работе на рынке тоже есть своя прелесть…» — промелькнула в голове Виригина ненужная мысль.

— Он теперь адвокат, — ответил за него Рогов. — Защитник бесправных и сирых…

— Молодец! — Егоров искренне восхитился. — Ладно, не нужна тебе помощь, тогда мне помоги. Есть дело. Тут одна газетенка на днях клевету напечатала. Хочу с нее моральный ущерб содрать. Возьмешься?

— А что за клевета? — спросил Виригин. Скользкая тема — клевета…

— Будто бы наш питерский главк преступников не ловит!.. А у нас раскрываемость за девять месяцев на два процента выше прошлогодней. Дело — выигрышное, без вариантов. По всем данным — на два процента подросли. На два! Как думаешь, на сколько потянет?..

— На ящик минералки, — язвительно буркнул Любимов, но на Виригина посмотрел с интересом: что тот ответит.

— Это гражданское дело, а я больше по уголовным… — уклонился Максим.

Одно дело — тесть Рогова, которому надо помочь, а другое — мутный Егоров. С ним лучше не связываться. Да и против прессы переть… Дело тонкое. Надо спросить Мыльникова, приходилось ли ему судиться с журналюгами.

— Жаль… — разочарованно протянул Егоров и тут же перешел к следующему вопросу. — Ты, кстати, печать от сейфа нашел?..

— Печать? — удивился Виригин. — Я все сдал, когда уходил.

— Это не он терял, а Плахов, — напомнил Рогов. — И то сразу нашел. А вы, Сергей Аркадьевич, про уголовные-то дела подумайте. Вас Макс, если что, защитить сможет.

— Ты, Рогов, глупостей не болтай, — погрозил пальцем Егоров, — а то самому адвокат понадобится.

Беседу оборвал зазвонивший телефон.

Через минуту, забыв о Максиме, бывшие коллеги уже сидели в зале заседаний. Проверяли блокноты «с процентами».