Право на выстрел - [12]

— Добрый день, — начала она. — Судья совершенно прав, говоря, что это выступление — не более, чем «дорожная карта».

«Недурная стратегия, — подумал Босх со скепсисом, с которым он вообще смотрел на все это дело. — Подлизаться к судье с самой первой фразы». Глядя, как Чэндлер роется в желтом блокноте, который она положила перед собой на стойку, Босх заметил, что над верхней пуговицей ее блузки приколота большая брошь с круглым ониксом — плоская и мертвенная, словно акулий глаз. Волосы женщины были зачесаны назад и туго стянуты на затылке — это нельзя было назвать даже претензией на модную прическу. Лишь одна прядь выбилась и свисала, создавая впечатление, что женщину не волнует, как она выглядит — она заботится только о правосудии, думает только о деле, об отвратительной ошибке Фемиды, свершенной руками ответчика. Босх был уверен, что она намеренно выпустила эту прядь.

Босх вспомнил, как ёкнуло его сердце, когда он узнал, что именно Чэндлер будет представлять на суде жену Черча. Это беспокоило его гораздо больше, чем то, что вести процесс поручено судье Кейсу. Она была отличным специалистом и поэтому всегда запрашивала астрономические гонорары. Не зря ее прозвали Денежка[8].

— Я хотела бы немного провести вас по этой дороге, — сказала Чэндлер, и Босху даже показалась, что теперь она пытается говорить с южным акцентом. — Я только хотела бы пролить свет на то, что представляет собой данное дело и что, как мы надеемся, нам удастся доказать. Это — дело о защите гражданских прав. Это — дело о смертельном выстреле полицейского в человека по имени Норман Черч.

Тут она сделала паузу. Не для того, чтобы заглянуть в свой желтый блокнот, а просто ради эффекта, чтобы максимально привлечь внимание к тому, что она собиралась сказать. Босх посмотрел на присяжных. Пять женщин и семь мужчин. Трое чернокожих, трое латиноамериканцев, один азиат и пять белых. Все они с пристальным вниманием смотрели на Чэндлер.

— Это, — объявила она, — дело полицейского, которому было недостаточно своей работы и тех широких полномочий, которые она ему давала. Он захотел также выполнить и вашу работу. Он захотел выполнить работу судьи Кейса. Он захотел выполнить работу государства, которое одно может выносить вердикты и приговоры устами своих судей и присяжных. Он захотел этого всего. Это — дело детектива Гарри Босха, который сидит сейчас за столом защиты.

Выделив слово «защита», она указала на Босха, после чего Белк немедленно вскочил и заявил протест.

— Мисс Чэндлер необязательно тыкать пальцем в моего клиента в присутствии присяжных и производить саркастические восклицания. Да, мы находимся за столом защиты. Находимся потому, что это — дело о защите гражданских прав, а в этой стране любой может подать в суд на любого: даже семья...

— Протестую, ваша честь, — крикнула Чэндлер. — Он использует свой протест, чтобы нанести ущерб репутации мистера Черча, который никогда не был ни к чему приговорен, поскольку...

— Достаточно! — прогремел судья Кейс. — Протест принят. Мисс Чэндлер, нам не нужно, чтобы вы тыкали пальцем. Нам всем известно, кто есть кто. Нам также не нужно, чтобы вы темпераментно подчеркивали то или иное слово. Слова могут быть прекрасными или отвратительными и без ваших стараний. Пусть они говорят сами за себя. Что касается вас, мистер Белк, то я нахожу достойным сожаления, когда одна сторона прерывает первоначальные заявления или финальные доводы противоположной. Дойдет очередь и до вас, сэр. Я предложил бы вам воздержаться от протестов на время вступительной речи мисс Чэндлер, если только в адрес вашего клиента не будет высказана вопиющая клевета. То, что на него указали пальцем, мне не кажется достаточным поводом для протеста.

— Спасибо, ваша честь, — хором ответили Белк и Чэндлер.

— Продолжайте, мисс Чэндлер. Как я уже сказал сегодня в своем кабинете, я хотел бы, чтобы вступительные заявления были закончены к концу дня, после чего в этом зале мне предстоит разобрать еще одно дело.

— Благодарю вас, ваша честь, — повторила она еще раз, а затем, повернувшись к жюри присяжных, сказала: — Леди и джентльмены. Все мы нуждаемся в нашей полиции. Все мы уважаем нашу полицию. Большинство полицейских — подавляющее их большинство — делают неблагодарную работу и делают ее хорошо. Полицейское управление является неотъемлемой частью нашего общества. Что бы мы делали, если бы не могли рассчитывать на полицейских, которые верно служат и защищают нас? Но не о том речь на сегодняшнем процессе. Я хотела бы, чтобы вы помнили это в ходе всех судебных слушаний. Они посвящены тому, как мы поступим, если один из полицейских нарушит правила, уложения и нормы, регулирующие работу полиции. То, о чем мы говорим, называется «полицейский-перерожденец». И улики неопровержимо докажут, что детектив Гарри Босх является именно таким перерожденцем, человеком, который однажды, четыре года назад, решил сам стать судьей, присяжными и палачом. Он застрелил человека, рассудив, что тот — убийца. Да, жуткий убийца-маньяк. Но в тот момент ответчик предпочел вытащить револьвер и выстрелить в мистера Нормана Черча, не имея никаких убедительных улик, которые это подтверждали бы.