Право на убийство - [24]

— Неужели и до этого доходит? — искренне восхитился я, хотя, конечно, был прекрасно осведомлен о порядках, царящих в местах лишения свободы в эпоху всеобщей коммерциализации.

— Что тебе говорить, Тундра… У меня в «санатории» такая чихуня была на постоянку! Все соки вытягивала!

— Ладно, завязали, а то уже хочется, — я оборвал Барона на полуслове.

Так всегда бывает. Говорили о Боге, о возвышенном и святом, а закончили разговор — байками про немытых прошмандовок.

«Начали за здравие, кончили за упокой».

19

…Перемены в уровне подготовки я почувствовал с первого дня. Дисциплинам, которые считались главными в центре, здесь не уделялось ни одной минуты. Видимо, не только я, но и остальные ребята уже прошли хороший курс тактико-специальной и психофизической подготовки. Их не надо было учить маскироваться на местности или выживать в экстремальных условиях.

Интеллигентного вида преподаватели, которых все называли просто Профессорами, учили нас целенаправленно воздействовать на психику человека, вербовать агентуру, получать и обрабатывать информацию.

Боевая и общефизическая подготовка — только по индивидуальному плану. Техническая — со специфическим уклоном. Как установить или обнаружить «жучки», подслушать телефонные разговоры или проникнуть в компьютер… Да-да, уже тогда мы имели дело с этими мудреными ящиками, хотя большая часть населения СССР еще не подозревала об их устройстве или назначении.

Со своими бывшими сослуживцами я уже не встречался. Жили мы в отдельном коттедже вместе с Профессорами. Каждому выделялась собственная комната со всеми удобствами. Душ, ванная, внутренний телефон, телевизор, холодильник. Обед готовили по очереди. В продуктах недостатка не ощущалось, но все же каждому из четверки один раз за время обучения следовало попотчевать сотоварищей блюдами из «подручного материала» — мышей, червей, тушканчиков, змей. Скорее всего, нам порекомендовали это делать только для того, чтобы произвести впечатление на заезжих профессоров, ибо каждый боец группы «Z» давно был обучен так, что мог жрать что угодно в самых антисанитарных условиях, а слова «брезгливость» в нашем лексиконе просто не было. Руководители центра прекрасно знали об этом и вряд ли бы стали лишний раз подвергать нас такому сомнительному испытанию.

Хотя на всякие эксперименты они были мастаки. Нас поили водкой, пичкали легкими наркотиками, вводили в вены пентотал и барбамил, вызывающие приступы болтливости, добавляли в пищу химические препараты, усиливающие половое влечение, и наблюдали за нашей реакцией. Не визуально, конечно, наблюдали, а через видеокамеры и разнообразные звукозаписывающие устройства, которыми основательно был напичкан буквально каждый метр наших апартаментов. Затем «подопытных кроликов» обвешивали всякими датчиками и скрупулезно снимали с них показания. Все данные аккуратно заносились в медицинские карточки и анализировались…

Перед самым «дембелем» устроили шоу, свидетелем которого я, еще в качестве курсанта Балхашского центра, уже однажды был.

К этому событию нас психологически готовили чуть ли не с первого дня подготовки. Мол, вот-вот в центр доставят несколько приговоренных к смерти рецидивистов, которых мы должны будем собственноручно прикончить, чтобы пройти испытание кровью. Мои коллеги в ужасе вздрагивали при каждом упоминании о предстоящем испытании — им, вчерашним курсантам военных училищ, еще не приходилось убивать…

И вот «приговоренных» привезли. На «жертв Бухенвальда» парни не похожи — крепкие, откормленные.

— Сегодня для начала вы продемонстрируете руководству свое умение сражаться без оружия, — наставляет Иванов, лично курировавший группу «Z». — И учтите, эти люди умеют драться. И убивать. На совести каждого из них многие загубленные души. Терять им нечего. А приобрести можно многое. Если не свободу, то жизнь. Я им дал слово: тот, кто победит нашего бойца — не будет казнен. И слово сдержу… «Первый», начинай…

Высокий, под метр девяносто, белобрысый парень, внешностью и речью напоминающий полешука — то ли белорусса, то ли волынянина, — вздрогнул.

Его нерешительность не осталась незамеченной не только мною, но и Ивановым. Иван Иванович напустил на лицо побольше суровости и… незаметно для остальных подмигнул мне. Кто-кто, а он прекрасно знал, что я в курсе всех этих диверсионных трюков, и что нам противостоят никакие не уголовники, а начинающие курсанты центра. К тому же не самые сильные. Во всяком случае, по всем показателям значительно уступающие любому бойцу из группы «Z».

— Что ты медлишь, выбирай соперника! — нагнетает обстановку Иванов.

Четверо «смертников» находятся здесь же, в просторном холле коттеджа, временно используемом в качестве ринга.

Белобрысый еще раз выказал свою слабость — выбрал самого хилого «рецидивиста».

Но быстрой расправы все равно не получилось. «Приговоренный» легко уходил от нервных, прямолинейных ударов и иногда даже переходил в контратаки! Присутствующие при этом «члены жюри», как нам сказали — старшие офицеры различных родов войск, переодетые зачем-то в одинаковую камуфлу без знаков различия, — выкриками подбадривали гладиаторов.