Право на рождение [Дилогия] - [173]

Я еще не готова отпустить синицу из рук.

— Почему не сработает?

— Все очень просто, Анни. Техника «Шоколада Баланчина» создана для обслуживания рынка, где шоколад нелегален. Если шоколад становится легальным или распространенным способом борьбы против запрета — а-ля медицинская аптека, как ты и предлагаешь — «Шоколад Баланчина» вылетит из бизнеса. Мы существуем обслуживать черный рынок, Аня. Вот что я знаю из опыта управления рестораном, если тебе хочется назвать это так, что такой бизнес выживает только в условиях незаконности. Шоколад легален, Толстый снят с поста. Может, в один прекрасный день шоколад снова будет законен, но откровенно говоря, я надеюсь, что только после моей смерти.

Я ничего не ответила.

Толстый смотрел на меня грустными глазами.

— Когда я был ребенком, моя дряхленькая ба читала мне истории о вампирах. Ты знаешь, кто они такие, Аня?

— Вроде да. Не уверена.

— Они сверхлюди, пьющие человеческую кровь. Знаю, это бессмысленно, но бабушка Ольга была на них помешана. Так вот, я помню одну историйку о вампирах. Наверное, по той причине, что она длинная. Человеческая девчонка влюбляется в вампира, он тоже любит ее, но вроде как слишком хочет убить. Это продолжалось довольно долго. Ты не поверишь как долго! Поцелует он ее или убьет? Закончилось все поцелуями — не представляешь, сколькими! Но в конечном итоге он убивает ее, обращает в вампира, — тут я его перебила.

— К чему ты клонишь, Толстый?

— К тому, что вампиры есть вампиры. Мы, Баланчины — вампиры, Анни. И всегда ими будем. Мы живем в ночи. Во тьме.

— Нет, я не соглашусь. Фабрика Баланчиных существовала и до запрета шоколада. Папа не всегда был преступником. Он был честным бизнесменом, имел дело с помехами. — Я покачала головой. — Этот путь лучший.

— Ты молода. Опасно так считать, — сказал Толстый. Он протянул через весь стол руку. — Приходи ко мне с другой большой придумкой, ребенок.

Я вышла из Бассейна и отправилась домой. Это была долгая прогулка мимо Троицы и через парк. Парк не изменился со времени моей последней прогулки — все такой же усохший и захудаленький. Я почти добежала до конца газона и чуть не врезалась в южную стену «Маленького Египта», как мне послышался детский крик. Она стояла за разрисованным граффити бронзовым медведем. Обуви на ней не было, а из одежды только футболка. Я подошла к ней.

— Все хорошо? Тебе помочь?

Она замотала головой и заплакала. Внезапно сзади на меня выскочил мужчина. На своей шее я ощутила его руку.

— Гони все свои деньги, — приказал он. Оказывается, они с девочкой напарники. Это вымогательство. Могу списать свою неосторожность только на озабоченность и удрученность из-за отверженной идеи.

При себе у меня имелось немного монет, их я и отдала. Мачете я не взяла, но убить из-за мелочи не смогла бы.

— Стой, — окликнул металлический голос. — Я знаю ее.

Я посмотрела в направлении голоса. Девушка с короткими волосами мышастого цвета посмотрела в ответ. Моя давняя сокамерница, Мышка.

— Она хорошая, — сказала Мышь. — Мы вместе сидели в «Свободе».

Мужчина ослабил хватку.

— Серьезно? С ней?

Мышь подошла ко мне.

— Да, — подтвердила она. — Это Аня Баланчина. Не стоит с ней связываться. — От нее дурно пахло, волосы спутались и загрязнились. Подозреваю, она ночевала на улице.

— Мышь, ты говоришь.

— Говорю. Я вылечилась благодаря тебе.

Мне не нужно спрашивать, чем она занимается. Очевидно, она член группировки несовершеннолетних преступников.

Я спросила, не обращалась ли она к Саймону Грину.

— Да, — ответила она. — Он не знал, кто я, потому и отшил. Я тебя не виню. На твоих плечах такой груз.

— Я сожалею. Могу я чем-нибудь помочь…

— Что насчет работы? — спросила Мышь.

Я сообщила, что вне семейного бизнеса, но могу помочь ей финансово.

Мышь помотала головой.

— Я не беру подачек, Аня. Как я и сказала тогда в «Свободе», я работаю за кров и пищу.

Я определенно перед ней в долгу.

— Может, кузен Толстый даст работу.

— Да? Была бы рада.

Я спросила, как с ней связаться.

— Здесь, — отвечала она. — Я сплю за статуей медведя.

— Славно было поболтать, Кейт.

— Ш-ш-ш. Имя в тайне.

Дойдя до дома, я первым же делом позвонила Толстому в Бассейн. Он сказал, что удивлен услышать меня так скоро, но будет счастлив предоставить моей подруге работу. Не смотря на тот факт, что он презрительно отклонил мою идею, которая, как я считала, спасет всех нас, Толстый был хорошим парнем.

Вин заявился ночью.

— Ты спокойна, — сказал он.

— Я решила, что придумала умную вещь. — Затем я расписала ему свою задумку и перечень причин Толстого, почему она не сработает.

— Так вот для чего какао-митинг и почему он такой секретный, — заметил Вин.

Я кивнула.

— Я правда хочу с ним поработать.

Вин взял мою руку.

— Надеюсь, ты не пойдешь по этой неправильной дорожке, но отчасти и радуюсь, что она не сработает. Даже если бы и был легальный способ оправдать продажу шоколада, ты бы просадила все свое время на суды. Ты начала бы войну в мэрии, общественности и даже собственной семье. Для чего тебе это все? Ничегонеделанье после школы недостаточно убедительная отмазка.

— Вин! Это не отмазка! Ты считаешь меня такой глупой? Прозвучит глупо, но отчасти мне всегда хотелось стать той личностью, которая обратит «Шоколад Баланчина» к закону. Ради папы.