Право на поединок - [44]

Кавтин, повторил про себя Волкодав. Имя показалось ему не совсем чужим, с ним было что-то связано, и притом не слишком хорошее. Но вот что?…

Ещё они узнали, что при всей малости своих лет Иннори считался искусным вышивальщиком, достигшим немалого мастерства. За это его приблизил к себе вельможа и наследник государя кониса, господин Альпин. И вот несколько дней назад купеческому сыну была оказана неслыханная честь: наследник позволил мальчику сопровождать себя во время ежегодного Объезда Границ. До самой Белой Стены!

– Такие молоденькие ребятишки не должны ездить одни, – укоризненно повторила Сигина. – Как вышло, что твой господин отправил тебя назад одного?

На островке посреди реки Эврих показал себя лекарем хоть куда. Он сумел погрузить измученного мальчишку в глубокий сон, и тот спал, ничего не чувствуя, пока его несли на берег, раздевали, вправляли кости и заключали ноги в лубки. Во время лечения молодой аррант очень волновался и через слово обзывал венна варваром, на что тот, против обычного, не обижался. Сделав, что было можно, Эврих разрешил Иннори проснуться, хотя и не до конца: так, чтобы мог пить, есть и разговаривать, но не страдал. Волкодав же снова влез в воду, доплыл к мёртвой лошади и принёс на берег перемётные сумы. Иннори сказал правду. В кожаной коробке действительно лежали мотки разноцветного шёлка и тонкие иглы, уже заржавевшие от воды. Лошадь, кстати, оказалась гривастым коньком чуть побольше телёнка. Как раз по всаднику.

– А я был не один, – с законной гордостью объяснил мальчик. Сигину он мамой больше не называл, но в её присутствии заметно успокаивался. – Господин Альпин любит меня. Он дал мне Сенгара, телохранителя. Сенгар – настоящий герой!

Эврих поднял глаза на Волкодава, и тот мрачно покачал головой, благо Иннори со своего места его видеть не мог. Береговой откос сохранил следы второй лошади, благополучно выбравшейся на берег. Венн внимательно рассмотрел их. Могучий сегванский жеребец нёс всадника. Крупного молодого мужчину.

– Что же такой герой о тебе не позаботился? – хмуро спросил Волкодав. Он знал, каких телохранителей предпочитала нарлакская знать. Камень, который они с Эврихом еле вывернули вдвоём, этот Сенгар наверняка отвалил бы шутя. Да и конь его, одолевший поток, без натуги вытащил бы маленькую лошадку…

– Меня накрыло водой… Я не знаю… – растерянно пожал плечами Иннори. Потом улыбнулся: – Сенгар меня обязательно найдёт, просто вы пришли раньше. Он очень смелый… и такой сильный… Я люблю его… Он похож на моего старшего брата… На Канаона…

Вот тут уж Эврих с Волкодавом одновременно уставились друг на друга поверх его головы. Канаон. Сын Кавтина…

…Канаон всё посматривал Волкодаву под ноги, и венн догадывался, чего тот хотел. Чтобы он поскользнулся.

И Волкодав поскользнулся. Он потерял равновесие, неловко взмахнул здоровой рукой и стал заваливаться навзничь. Нарлакский наёмник мгновенно занёс меч и с торжествующим рёвом прыгнул вперёд – добивать. Занесённый клинок уже опускался, когда обе ноги Волкодава вдруг выстрелили вверх. Всё тело выгнулось дугой, так что на земле остались только плечи и шея, а ступни в мокрых, облепленных снегом сапогах врезались Канаону в нижние рёбра. Удар был страшный. Если бы не сплошной кованый нагрудник, нарлак с расплющенным нутром умер бы на месте. Броня дала ему пожить ещё какое-то время. Он был почти вдвое тяжелей венна, но его приподняло над тропой и швырнуло за край обрыва. А уж когда конец меча Волкодава перерезал верёвку, привязанную к его поясу, про то и знал один Волкодав…

На карте селения не было, но, по словам Рейтамиры, называлось оно Четыре Дуба. Поразмыслив о названии, Волкодав решил про себя, что это скорее всего был погост. Какой-нибудь конис прежних времён объезжал свои земли, совершая полюдье, да и облюбовал ровное поле под крутым холмом с четырьмя древними дубами на вершине, надумал впредь здесь останавливаться, гостить. Доброе место в самый раз годилось беседовать со старейшинами родов, подносящими ежегодные приношения, решать тяжбы, призывать Богов и творить праведный суд, как всегда делает вождь.

Волкодав стал слушать дальше и скоро убедился, что не ошибся. Четыре Дуба действительно были погостом. В большом, богатом селении имелись целых два постоялых двора для купцов, приезжавших на ярмарку. Назывались те дворы без особых затей: один «Ближний», другой «Дальний», считая, естественно, от Кондара. Был и дом, в котором жил наместник государя кониса. Не было только одного: укреплённого городка и воинской силы, как водится в приграничных погостах. Тихие, видать, были места.

– А ты ездила сюда, Рейтамира? – спросил Эврих. Они с Волкодавом несли самодельные носилки со спящим мальчиком и Мышом, уютно обосновавшимся у него на животе. Время от времени Иннори просыпался и, слабо улыбаясь, дразнил его пальцем. Зверёк в притворной ярости топорщил чёрную гривку, со страшным криком бросался за пальцем и хватал его зубастой ощеренной пастью. Он легко мог оттяпать палец не то что мальчишке – даже взрослому человеку, но игру понимал. Иннори высвобождал палец из осторожного захвата клыков, изогнутых и острых, как иглы для починки ковров. Улыбался, доверчиво гладил свирепого маленького птицелова, оглядывался кругом… и опять засыпал.