Право на бессмертие - [8]

— Пока не отдашь, не уйду, — заявил мальчик.

Матросов, состроив презрительную мину, язвительно спросил:

— Не уйдешь? Так ты его, Директор, того... Слегка, чтоб...

Директор, с интересом следивший за этой сценой, не стал ждать повторения Сашкиного предложения, схватил Колю за плечо и быстро выпроводил за дверь.

Коля побежал к брату, однако почти все колонисты в это время были на берегу Кара-Идели. Плачущий мальчик наткнулся на Рашита, который только что вернулся из лесу и собирался в райком ВЛКСМ.

Весть о том, что новичок из карантина порвал и отобрал книгу, — а в колонии к общественной собственности относились очень строго, — серьезно встревожила Габдурахманова. Он торопится по своим делам, и тут еще такое неожиданное происшествие... В первую минуту Рашит растерялся, не зная, что предпринять. Пострадавший повторял одно и то же:

— А мне за это попадет. Просил, просил, не возвращает. Вот он какой.

Одно было несомненно — необходимо отправиться в карантин и навести порядок. Рашит так и сделал.

Когда он вошел в комнату, оба мальчика лежали в верхней одежде на койках, растянувшись на белых простынях. Рашит поздоровался. Они сделали вид, что не замечают его, считая, что он пришел защищать «доносчика», как они успели окрестить Колю.

— Здравствуйте, — поздоровался Рашит.

— Если это тебе так интересно, пожалуй, здравствуй...

Габдурахманов опешил от такого ответа, однако сдержал гнев и спокойно, но строго приказал:

— Встать!

Команда не оказала никакого воздействия. Рашит, не желая признать своего поражения, попытался превратить все в шутку:

— Я бы хотел знать: долго вы намерены так развлекаться?

— Пока не надоест, — охотно пояснил Директор.

Рашит запальчиво крикнул:

— Немедленно вернуть карту! Кто из вас отобрал ее у малыша?

Вмешался Коля, только что перешагнувший через порог.

— Вон тот, здоровый, Сашка Матрос...

Саша сверкнул глазами. Директор, не скрывая того, что ему весело, воскликнул с азартом:

— Да ведь он пришел защищать цыганенка!

Рашиту, конечно, следовало уйти, чтобы затем вызвать их к начальнику колонии или на общее собрание. Но он не удержался, не послушался разума, захотелось добиться своего немедленно, не отступая. Подойдя ближе к ребятам, он с упреком проговорил:

— Вижу, отучились понимать доброе слово.

Директор, насмешливо улыбаясь, крикнул:

— Матрос, да ведь он тебе угрожает!

Саша медленно поднялся с постели, глухо предложил:

— Взбучку могу дать...

Рашит не нашелся, что ответить, только заметил:

— В колонии драка запрещена.

Ответ его новички расценили, как робость, трусость.

— Матрос, да ведь он тебя уговаривает! — хихикнул Директор, корчась от смеха.

В тот же миг Саша пантерой метнулся на Габдурахманова, — тому еле удалось увильнуть от удара. Горячая кровь Рашита загорелась. В свою очередь он нанес молниеносный удар снизу вверх по подбородку Саши. Матросов рухнул на койку, затем сполз на пол.

Все это произошло так внезапно, что никто не сумел отдать отчета в происшедшем. Саша медленно поднялся и, разжимая кулаки, мрачно сказал:

— Матрос такие дела не забывает и не прощает. Чорт с тобой, забирай карту, — и бросил книгу к порогу. Ему впервые пришлось познакомиться с техникой бокса, весь его боевой опыт состоял из случайных кулачных боев, где исход решался силой.

Коля быстро схватил карту, выбежал за Рашитом.

«Вот тебе и комсомолец! — думал Рашит, недовольный собой. Он счел необходимым немедленно рассказать о случившемся Стасюку. — Что же такое получилось? Пришел выяснить причину беспорядка, а сам влез в драку. С какими глазами сейчас пойду в райком за комсомольским билетом? Нет, после этого мне откажут в приеме — и правильно сделают...»

Когда новички остались в карантине одни, Директор, скрывая усмешку, спросил:

— Матрос, мы Цыганенку еще припомним, правда?

Побежденный горько усмехнулся. Несмотря на скитальческий образ жизни, ему редко приходилось быть битым.

Наказание

Петра Филипповича Рашит не нашел. Тогда он побежал к комсоргу Сергею Дмитриеву. Дмитриев составлял отчет в политотдел. Увидев встревоженное лицо Рашита, он отложил ручку, спокойно спросил:

— Ты еще не ушел в райком?

— Нет. И не пойду! — воскликнул Рашит.

— Что случилось?

Рашит, сев против Сергея, со вздохом произнес:

— Я только что избил новичка.

Дмитриев даже вскочил с места.

— Избил? Расскажи...

Рашит, в немногих словах передав о чрезвычайном происшествии, заключил:

— Я теперь не заслуживаю комсомольского билета, мне его не дадут, поэтому я никуда не пойду.

Дмитриев отрицательно покачал головой:

— Хуже нельзя было придумать. Однако ты обязан пойти и рассказать о случившемся, не утаивая своей вины.

— Не пойду, позвони сам...

— О нет, — отказался Дмитриев. — Я за тебя говорить не стану.

— А я не пойду, — упрямо повторил Рашит.

— Трусишь? — начал сердиться Дмитриев.

Рашит вскочил с места, лицо его зарумянилось.

— Я трушу? Про меня так говоришь?

— Да.

Рашит выбежал из комнаты. Сергей подошел к окну и увидел, что Рашит направился к воротам.

Через полчаса Дмитриев сидел в кабинете начальника колонии. Он горячо говорил:

— Я давал рекомендацию Рашиту, я возглавляю комсомольскую организацию, поэтому за все случившееся должен отвечать в первую очередь я. Выходит, у меня нехватило чутья, бдительности; после этого события вряд ли я должен оставаться на своем посту.