Право крови - [7]

– Похоже… похоже, древняя штука, – наконец отвечал он.

Больше он не смог сказать ничего, и немного смутился: уж это-то Ахилий наверняка сообразил сам. Однако охотник кивнул, будто внемля речам высокоученого мужа. На полдесятка с лишним лет старше, с младшим из Диомедовых сыновей он держался так, будто Мендельн являл собой кладезь мудрости всего мира. В том заключалось одно из немногих разногласий меж Ахилием и Ульдиссианом, который не видел в познаниях брата никакой практической пользы, хоть и не препятствовал его заумным изысканиям.

Лучник запустил пятерню в густую, точно львиная грива, копну волос.

– Понимаешь, в чем тут загвоздка… Я в этих местах бывал много раз, и могу поклясться: раньше его здесь не было!

Мендельн молча кивнул и вновь повернулся к находке товарища. Зоркости глаз Ахилия он мог только завидовать, собственное же зрение нередко вынуждало Мендельна склоняться над пергаментами как можно ниже, дабы разобрать в дорогих его сердцу письменах хоть словечко.

К этой же штуке он придвинулся особенно близко, так как непогода и время во многих местах стерли символы, вырезанные на ее поверхности, почти без остатка. Некоторых Мендельн не смог бы разобрать, даже уткнувшись в камень носом. Находящийся перед ним предмет явно подвергался воздействию природных сил с давних-предавних пор, однако как это могло получиться, если он, согласно утверждению Ахилия, только-только тут появился?

Припав перед камнем на колено, Мендельн оценил его размеры. Стороны квадратного основания чуть больше длины ступни; в высоту, если встать рядом, на ширину ладони ниже колена, а плоская верхушка уступает размерами основанию примерно вдвое… Да, при такой величине не заметить резного камня невозможно было никак.

Мендельн пощупал землю у основания.

– А вокруг в последнее время ничего не изменилось?

– Нет.

Младший сын Диомеда едва ли не благоговейно обвел кончиками пальцев очертания одного из самых разборчивых символов. «Разборчивых», правда, в том смысле, что он мог их разглядеть – понятнее они от этого не становились. Один, особенно выдающийся, представлял собой этакую замкнутую загогулину, спираль без начала и без конца. Стоило прикоснуться к нему, и от спирали словно повеяло невероятной древностью.

Мендельн невольно покачал головой. «Нет, не древностью – вечностью», – подумал Ульдиссианов брат.

На этой нежданной мысли разум, ни с чем подобным раньше не сталкивавшийся, слегка споткнулся. Вечность… Как же такое возможно?

Сам камень был черен, однако резные символы блестели, как серебро – еще одно изумительное обстоятельство, так как тут дело явно было не в краске. Да и резьба… пожалуй, такого искусного резчика не найти ни в Сераме, ни даже в любом крупном поселении западных областей!

Только тут Мендельн и осознал, что Ахилий трясет его за плечо. Зачем бы это?

– Что?

Тревожно нахмурившись, лучник с опаской склонился к нему.

– Ты до него дотронулся и тут же замер! А после этого долгое время глазом не моргнул и, клянусь, даже дышать перестал!

– А я… а я и не заметил.

Мендельну тут же ужасно захотелось дотронуться до резного камня еще раз и поглядеть, повторится ли то же самое, вот только Ахилию это, следовало полагать, пришлось бы не по душе.

– Ты сам его до этого трогал?

Лучник надолго замялся.

– Да, – наконец отвечал он.

– Но с тобой ничего подобного не произошло, верно?

Вспомнив о чем-то, Ахилий вмиг побледнел.

– Нет. Нет.

– Так что же случилось? Что ты такое почувствовал?

– Почувствовал… почувствовал я пустоту, Мендельн. Пустоту, напомнившую о… о смерти.

Как охотник, со смертью светловолосый Ахилий имел дело чуть ли не каждый день. Обычно то была смерть им же убитой дичи, однако случалось так, что столкнувшись с диким вепрем, рысью или медведем, он на время становился дичью сам. Но тон, которым Ахилий заговорил о смерти сейчас, придавал этому слову новый, куда более зловещий смысл, как ни странно, не пробудивший в сердце товарища страха, а лишь подстегнувший его любопытство.

– О какой смерти? – в азарте спросил Мендельн. – Можешь подробнее объяснить? Возможно, тебе…

Внезапно замкнувшись, окаменев лицом, Ахилий прервал его резким взмахом руки.

– Нет. Это все. После я сразу же пошел за тобой.

Очевидно, охотник о многом умалчивал, но брат Ульдиссиана решил не настаивать на продолжении. Возможно, со временем, мало-помалу, он и без того все узнает, а сейчас ему было вполне довольно камня с загадочными письменами.

Нашарив поблизости обломок сухой ветки, Мендельн разрыхлил землю у основания камня. Похоже, таинственный памятник уходил в почву на изрядную глубину – но как глубоко? Может, там, под поверхностью, куда больше, чем на виду?

Тут ему снова ужасно захотелось коснуться камня, но на сей раз – обхватить обеими руками и посмотреть, нельзя ли извлечь его из земли. Насколько удобнее было бы изучать находку дома, на ферме, никуда не спеша…

При этой мысли Мендельн вскинулся, точно ужаленный.

«Ферма! Ульдиссиан!»

Вскочив на ноги, он здорово напугал обычно невозмутимого Ахилия. Похоже, находка растревожила лучника до глубины души: таким Мендельн его еще не видал. Всю жизнь славившийся бесстрашием, сейчас Ахилий взирал на Мендельна так, точно искал у него поддержки – определенно, впервые.