Какое-то время я лежала без сна, прислушиваясь к токам внутри исполинского дерева, и пыталась найти ответы на многочисленные вопросы. Для начала, я до сих пор не могла понять Илью в большинстве случаев. Но это, как говорится не беда. Ведь, как утверждают психологи, когда человеку кажется, что он понимает собеседника на сто процентов, на самом деле он понимает его не более чем на сорок. К тому же, я могла спокойно с металлистом идти хоть в огонь, хоть в воду. А еще он мне, скажем так, нравился. Очень. И я ему, судя по всему, тоже. Но, как только дело доходило до "серьезных" отношений, я гнала его прочь. Как будто в моем же организме что-то сопротивлялось металлисту, вот совсем как в случае аллергии на табак в издательстве. И, поскольку объяснению этот феномен не поддавался, я решила, что раз сопротивление наличествует, то, значит, так и надо.
В результате всех результатов мы с Ильей промучились непониманием пару месяцев, и где-то в середине лета решили перейти на чисто деловые отношения, а потом и вовсе отдалились друг от друга. Так, кивали скупо друг дружке при случайной встрече, не более того. Я старательно обходила металлический корпус, или Слиток, стороной, он тоже был не частый гость у друидов. Что же все-таки произошло? Почему это вдруг пошел на сближение?
Я "крутила" ситуацию и так, и эдак, но рано или поздно приходила к одному и тому же выводу - мне банально не хватало фактов. Так ничего и не придумав, я заснула. Тем более, что завтра (а точнее, уже сегодня!) предстоял тот еще денек.
* * *
"Лучше бы я отправилась на конференцию телепортом", - дрожала я от холода.
Да, летом на мотоцикле было рассекать куда теплее. А вот бабьим летом, да еще с утра, да в джинсовой рубашке, пусть даже надетой на футболку… Боже, о чем я только думала?
Одно утешало - до МКАДа мы доехали куда быстрее попутных нам машин, прочно застрявших в двухкилометровой пробке. Металлист на своем "Трансальпе" ехал между рядами, где это было возможно, а когда нет - протискивался в соседнее междурядье, а я, знай, поджимала коленки, и, (в который уж раз) обещала себе надеть пластиковую защиту от роликов, оставшуюся со времен катания на Воробьевых горах.
После Окружной ситуация стала чуть веселее, но не намного. Внутри Садового было и вовсе уныло.
Мотоцикл, въехав на тротуар, принялся лавировать между людьми, спешащими на работу, потом свернул в какой-то переулок, протиснулся между машин, которые почему-то спешили уступить ему дорогу, и наконец, встал. Я с облегчением слезла, принялась махать руками, чтобы согреться. Наконец, зубы стучать перестали. Металлист взирал на меня с непонятной мне эмоцией.
– Ты со мной пойдешь? - спросила я у товарища. - Или, вон там еще кинотеатр "Художественный" имеется. Наверняка тебе там поинтереснее, чем на конференции будет.
– А! - махнул рукой металлист. - Сдался мне этот кинотеатр! С тобой пойду, ты что-нибудь отмочишь, вот и повеселимся. И. пойдем уже скорее, выпьем горячего кофе, а то ты прямо тут окочуришься.
– Ага, - проворчала я. - Если сыщется такая возможность.
Буфет в Доме журналиста был. И в нем, конечно же, сидела и дымила пишущая братия.
– Пошли наверх. - С сожалением вздохнула я.
– Что так?
– Аллергия на табачный дым. И не смотри на меня так, я помню, что ты иногда курил, и у меня не было и намека на сопли.
– А почему сейчас появились? - участливо осведомился металлист.
– Несовместимость меня и задания.
– Ясно. Тогда иди наверх, посиди где-нибудь, я тебе принесу кофе.
Его глаза так и лучились добротой и заботой. Неужели он раньше мог быть другим?
Я неторопливо поднялась на второй этаж, села в пустой аудитории. О том, что меня не найдет товарищ, я не беспокоилась - у того был нюх на металл, а у меня на руке - колечко золотое, подарок Полоза, Хранителя золота.
– О чем конференция? - появился металлист с чашкой в руках спустя несколько минут.
– По-моему, в защиту прав животных.
– Да уж… Не настолько интересно, как могло бы быть. Я думал, что у журналистов профессия куда более…
– Увлекательная?
– Ну… Не знаю даже, - так и не смог разобраться в своих представлениях о незнакой ему профессии товарищ. - Ладно. Я фотоаппарат с собой захватил, поснимаю. Заодно и у тебя материал покрасочнее выйдет.
Я улыбнулась. Мое тело снова стало походить на тело теплокровного, отношения с боевым другом и товарищем тоже стали теплее некуда. Идти никуда не хотелось. А надо было - конференция скоро должна была начаться.
И она началась, и было это поистине ужасно. Если на прошлой конференции выступали зомбированные Америкой подростки, то на этой шел отвратительный фильм про зверское убийство коров: на переносном экране нарочито-грубые мужланы мучили пятнистых буренок в особо изуверских формах. Безобидные коровы, скрученные узлом, ожидали садистской смерти и жалобно мычали, призывая журналистов написать всю правду о…
О чем, кстати?
Иногда кадры с крупным замученным рогатым скотом сменялись кадрами про терпящих бедствие от рук людей маленьких пушных животных. И, судя по тому, какой "обработке" подвергалась их шкурка, ее было абсолютно невозможно использовать в каких-либо коммерческих целях. Сквозь отвращение и омерзение ко мне пришло понимание, что фильм инсценирован. Оставалось только понять, с какой целью.
