Право бурной ночи - [9]

Атака Жанны застала его врасплох. Устоять перед ее энтузиазмом он не смог, да и не очень старался, ведь Евсеева была признанной первой красавицей их околотка. И вскоре он очумело рассматривал обручальное кольцо на своем пальце, а Евсеева стала Кармановой. Коллеги хихикали ей вслед и строили разнообразнейшие версии происшедшего, следующие пару месяцев после свадьбы эта тема была любимейшей у местных сплетниц, но потом все привыкли. Жанна цвела по-прежнему, да и Михаила привела в мало-мальски приемлемый вид – приодела, подлечила, стала таскать его в лучший в городе салон причесок. И ничего такой мужчинка получился. Но по-настоящему все знакомые Жанны оценили ее прозорливость, когда после окончательного развала НПО «Фарма» через полгода в городе появилась «Карманов-Фарма». Новорожденный очень быстро встал на ножки и так резво побежал, что через три года стал одним из крупнейших фармацевтических концернов России. Карманов оказался не только талантом в науке, но и гением в бизнесе – поистине редчайшее сочетание, одно на миллион. Как умудрилась увидеть это в зачуханном завлабе Жанка, останется ее тайной навсегда. Но она увидела – и теперь вся в шоколаде. Детей у них не было, хотя оба были здоровы. Карманов очень хотел наследника, но пока ничего не получалось. Людочка предполагала, что это Жанка крутит хвостом. Ну не любит она детей, и все.

Поначалу Жанна даже работала на фирме мужа. Но, вероятно, сильно утомляла Михаила, потому что вскоре он купил жене помещение под магазин в центре города, оформил на нее все лицензии, открыл счет и сказал: «Дерзай, дорогая, только не пытайся больше быть фармацевтом, не твое это, не твое». Жанка с энтузиазмом взялась за дело, обустроила все по своему вкусу и болтается на плаву уже несколько лет, не тонет. Да и сложно утонуть, имея такого всемогущего мужа. Во всяком случае, на ее магазин не наезжают ни братки, ни налоговая инспекция.

Я вышла от Людмилы Петровны с гудящей головой. Очень сложно не заболеть, находясь так долго рядом с этим сгустком злобы. Расстреляла всю ауру, на фиг. Приду сейчас домой, Лешке позвоню. Надо же как-то ауру латать.

Глава 4

Но дозвониться до Лешки не получилось. «Абонент временно не доступен» – гугнила трубка. Наверное, в самолете сейчас, вот и отключил. Честно говоря, я даже не знаю, куда Лешка летит, абсолютно не интересуюсь его гастрольным графиком. Этот график настолько плотный, что я просто диву даюсь – как Лешка выдерживает такой ритм. Сегодня прилетел, завтра уже улетает. А бывает, что утром прибыл, вечером убыл. Кошмар!

Это, конечно, и является основной причиной того, что мы ни разу не встречались очно. Полгода мы только созваниваемся, но за эти полгода у нас уже накопилось материала на пару альбомов. Скоро, в июле – августе, у Лешки будет перерыв в гастролях. Он отпустит свой коллектив на отдых, я приеду к нему в Москву, и мы выберем из всего написанного самое лучшее. Лешка запрется в студии звукозаписи, и, думаю, где-то к октябрю – ноябрю этот трудоголик выпустит альбом и подготовит новую программу.

Заверещал телефон. Наверное, Жанка опять. Точно!

– Привет, привет, Нюсик. Ну как ты, приняла уже вертикальное положение?

– Шутишь! Я даже в редакцию успела съездить, поработала над статьей, во как.

– Ура труженикам пера! Ты смотри, стихами заговорила. Я вижу, общение с поэтами заразно. Ну что, работаем надо мной?

– Над тобой, Цветик, пусть работают твои стилисты, массажисты, а иногда и законный супруг. А мы будем работать над материалом о тебе, косноязычная ты моя, – не преминула поумничать я.

– Ладно, ладно, не слепи интеллектом. Ближе к делу, – упорствовала Жанка.

– Ну хорошо, хорошо. Сегодня у нас что, какое число?

– Пятое июня, балда.

– Сама балда. Так, значит, пятое июня. С Майоровым у нас работа запланирована где-то в июле – августе, мне еще надо сдать статью, которую я уже практически закончила, и очерк про многодетную семью. Как думаешь, сколько времени понадобится, чтобы препарировать тебя?

– Фи, как ты гадко сказала. Так и вижу растопыренную лягушку из учебника биологии. Не надо меня растопыривать, про меня надо стихи писать, – кокетничала Жанка.

– Ага, если только басни, типа «Стрекоза и муравей».

– Да, всегда плакала над горькой судьбой милой стрекозки и хотелось затоптать этого мужлана – муравья. Но ты опять меня запутала, по делу говори.

– Я уже битых полчаса слушаю твое бренчанье и не слышу ответа на простой вопрос – сколько дней на тебя отвести?

– Я думаю, дней десять.

– Жанна, Жанна, ку-ку, проснись. Какие десять дней, я что, по-твоему, роман написать должна? Пять дней – выше крыши.

– Мало, ну Нюшечка, ну заечка, ну хотя бы недельку, – заныла Жанна.

– Нет, пяти дней вполне достаточно, поверь мне, – упорствовала я, – да и не смогу я больше, ведь с первых чисел июля у меня все занято, я же тебе говорила. В общем, так. Я смогу к тебе приехать с 20 по 30 июня, в этом промежутке. Устраивает?

– Ну что ж, пять так пять. Я переговорю с Мишаней, он как раз в конце июня опять в командировку едет, а потом тебе перезвоню, скажу точно – когда. Договорились?

– Разве от тебя отвяжешься. Договорились. Только ты уж позвони хотя бы за пару дней до часа Х, чтобы я собраться могла.