Правитель страны Даурия - [97]
Прочтя эту исповедь, Сталин мысленно, а потому предельно цинично усмехнулся. Он представил себе, кем бы он, Берия, Жуков и все прочие выглядели в глазах народа, особенно фронтовиков, если бы эта правда о гибели 2-й ударной, якобы сданной генералом Власовым немцам, появилась в советской прессе или хотя бы в листовках!
Но больше всего поразили Сталина тексты донесений Власова из расположения штаба 2-й ударной: «Военному совету Волховского фронта. Докладываю: войска армии в течение 3-х недель вели напряженные бои с противником… и в течение 15 дней части получают лишь по 80 грамм сухарей и конину. В результате чего личный состав войск до предела измотан, увеличивается количество смертных случаев и заболеваемость от истощения возрастает с каждым днем.
Боевой состав соединений резко уменьшился. Пополнить его за счет тылов и спецчастей больше нельзя. Все, что было, взято. На 16 июня 1942 года в батальонах, бригадах и стрелковых полках дивизий осталось в среднем по несколько десятков человек. Все попытки восточной группы пробить проход в коридоре с запада успеха не имели. Причина – сильный огонь противника и необеспеченность войск боеприпасами, незначительных остатков которых едва хватает отбить ежедневные атаки противника с фронта обороны».
И наконец сообщение на имя начальника Генштаба и начальника штаба фронта, которое касалось заверений командования в том, что, якобы, на помощь 2-й ударной идут части 59-й армии: «Все донесения о подходе частей 59-й армии к реке Полисть с востока – предательское вранье. Несмотря на сделанный силами 2-й армии прорыв, в коридоре войска 52-й и 59-й армий продолжали бездействовать. 2-я армия своими силами расширить проход и обеспечить его от нового закрытия противником нашей территории не в силах. Войска армии четвертые сутки без продовольствия. Авиация противника, не встречая сопротивления, работает».
И еще через несколько дней: «Войска армии 3 недели получают по 50 грамм сухарей. Последние три дня продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет. Имеется до 1500 раненых и больных. Резервов нет. Военный совет просит немедленно принять меры к прорыву с востока до реки Полисть и подаче продовольствия. Командующий 2-й ударной армией Власов, член Военного совета армии Зуев. 21 июня 1942 г.».
Если Власов станет излагать все это в открытом судебном заседании, понял Сталин, то весь лживый миф, какой кремлевской пропаганде удалось накрутить вокруг гибели 2-ой ударной, мгновенно развеется. Поэтому судить предателя нужно закрытым судом и при этом строго следить, чтобы подобные сведения не выходили за пределы тюрьмы.
Дабы как-то успокоить себя, «вождь народов» вновь прочел несколько покаянных признаний Власова. Возможно, ухмылки его не были бы столь беспощадными, если бы не имевшийся в «тайном деле» отчет офицера, подсаженного к секретному «заключенному № 31»[68]. А в нем значилось, что все его старания, как и попытки других подсадных «уток», убедить генерала Власова признать на суде, что он является предателем Родины и искренне раскаивается, ни к чему не приводили. Хотя и Власову, и бывшему начальнику штаба РОА генералу Трухину, основным «отказникам», в случае признания и раскаяния было обещано сохранить за это жизнь.
Мало того, из его секретного доклада следовало, что Власов якобы заявил: «Изменником не был и признаваться в измене не буду. Сталина ненавижу. Считаю его тираном и скажу об этом на суде».
А когда через того же подсадного Берия предупредил Власова, что если тот не признает своей вины, то суда не будет, его попросту замучают пытками, командарм РОА ответил: «Я знаю. И мне страшно. Но еще страшнее оклеветать себя. А муки наши даром не пропадут, придет время и народ добрым словом нас помянет».
Из-за этого упрямства бывшего командарма РОА, собственно, и решено было суд над всеми «власовцами» сделать закрытым.
Не меньше удивляли Кобу и беседы следователей вне камеры, «по душам и не для протокола», которые фиксировались в тайных стенограммах и звукозаписях. Из них вождь тоже почерпнул немало фактов для раздумий.
Но все же основной интерес вызывали у него давние, приложенные к «тайным протоколам» всевозможные документы и публикации: листовки, тексты выступлений Власова перед населением оккупированных территорий и солдатами РОА в бытность его командармом Русской освободительной. «Открытое письмо» Власова «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом»; «Смоленская декларация», ставшая главным программным документом организации Русское освободительное движение; выступление Власова на Пражском конгрессе представителей народов России, где был создан Комитет освобождения народов России (КОНР)[69], а также принятый конгрессом «Манифест» и многое другое. В том числе и сверхсекретная справка, в которой указывалась численность бывших советских воинов, которые в годы войны служили Гитлеру в вермахте, военно-морском и военно-воздушных флотах рейха.
Вчитываясь в их строчки, Сталин время от времени возмущенно кряхтел, поднимался, чтобы, нервно попыхивая трубкой, пройтись по кабинету, а затем вновь возвращался за стол.
