Правитель страны Даурия - [95]

– Сколько здесь?

– Как было условлено. Плюс небольшая сумма, которой разведка компенсирует неприятности, связанные с сексуальными развлечениями тюремной охраны и администрации.

– Да хватит уже об этом! – презрительно поморщилась террористка.

– …И с имитацией расстрела – тоже.

– Когда я решалась на это задание, об имитации расстрела речь не шла, – сухо напомнила Лукина. – Так что все справедливо: подобную выдумку чиновникам действительно следует искупать деньгами. Кстати, я так и не поняла, зачем вам понадобилась эта имитация, – пожала покатыми плечами Елизавета. – Что за блажь, какие такие обстоятельства появились?

– Обстоятельства меняют не люди, а боги. Люди всего лишь жалуются на них да иногда пытаются исправлять оплошность Всевышнего. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Тем более что сей промах уже оплачен.

– Вы, как я поняла, из русских? – только теперь оценивающе осмотрела террористка мощную, бычью фигуру подполковника.

– Возможно.

– Из маньчжурских или даурских казаков?

– Сейчас это уже не имеет значения.

– Ну, это всегда имеет значение, – игриво повела бедрами Елизавета. Хочется знать, кто рядом с тобой, на кого следует полагаться.

Подполковник был наслышан о сексуальной неутомимости и ненасытности этой дамы. Японская разведка всегда учитывала подобные особенности при выборе задания. Знал Имоти и о том, что специализировалась Елизавета Лукина-Александровская в основном по исполнению приговоров в отношении тех людей, которые мешали японской разведке, или же пробовали затевать двойную игру.

– Зря вы так, подполковник. Если мне как смертнице предложат на выбор: вино или мужчину – я предпочту мужчину, – кокетливо пригрозила ему Елизавета.

– Вы забываете, что на рассвете должны казнить вас, а не меня, – улыбнулся Имоти уже знакомой мстительной улыбкой. – Знаю, что вы казнили многих, очень многих, но, извините, когда-то же должен был прийти и ваш черед. И он настал.

Шея Лукиной по-змеиному вытянулась, пачка с деньгами шлепнулась на пол.

– Что-то я не поняла, что вы имеете в виду, – угрожающе прошипела она.

– Не сомневаюсь, что поняли, – вежливо возразил Имоти.

– Значит, меня действительно казнят?!

– Перед исполнением приговора смертникам лгать не принято. По крайней мере у нас, у японцев.

Неофициальная кличка, которую дали ей в зарубежном отделе японской разведки, переводилась на русский язык как Взбесившаяся Самка. Где бы она ни приводила в исполнение приговор – в Сингапуре, Болгарии, Югославии, куда прибывала как вдова белогвардейского офицера, – везде, при любых обстоятельствах она вначале старалась переспать со своей жертвой, а уж потом, доведя её до седьмого блаженства, мастерски убить ударом отравленного кинжала.

Таким же образом она планировала расправиться и с генерал-атаманом Семёновым, если б не Сото. Так что пытка, которую избрал для неё полковник Исимура, – имитация расстрела – являлась не случайной. Было в ней что-то от жалкой попытки удовлетворить сатанинскую «страсть палача» Взбесившейся Самки.

– Может, все же останетесь, подполковник? – продолжала Елизавета витать над Имоти, словно гюрза над парализованной ядом жертвой.

– Давайте ограничимся короткой инструкцией.

– Почему вы не сказали: «В другой раз»? Почему не сказали этого, подполковник? – с надеждой и страхом вопрошала Лукина, предчувствуя что-то неладное. – Потому что другого раза не будет? Потому что на самом деле это будет не имитация, а настоящий расстрел?

– Ваши эмоции и предчувствия, мадам Лукина, меня не интересуют. «Казнь» будет происходить так: мы отведем вас в подвал тюрьмы. Вас поставят к стенке. Я лично скомандую трем солдатам: «Пли». Как только прозвучат холостые выстрелы, вы упадете, притворившись убитой. Врач, не осматривая, подпишет заключение о вашей смерти. Но вместо вас похоронят другую женщину. Потом мы организуем утечку информации через врача и расстреливавших солдат. Люди Семёнова ознакомятся с заключением врача и смогут доложить генералу, что террористка казнена.

– Трудно бы мне пришлось, если бы вы не разъяснили мне тонкости всей этой процедуры, подполковник, – отблагодарила его Лукина едкой иронией. – В последний раз предлагаю подарить эту ночь вам. Больше такого случая не представится.

– Мне казалось, что вы потребуете предсказать вашу судьбу после расстрела.

Когда на рассвете подполковник явился за ней, женщина лежала поперек нар, упершись головой в стенку, свесив оголенные ноги на пол, и самодовольно улыбалась. В самой позе её прочитывался откровенный вызов подполковнику. Вызов с привкусом мести. Для этого у террористки были все основания. Имоти уже знал, что из четверых сменившихся у её камеры персональных часовых троих она сумела соблазнить.

Уходя на «казнь», Взбесившаяся Самка могла чувствовать себя вполне удовлетворенной. У неё было все, чего желала: красота, мужчины, деньги. Много денег, которые позволили бы ей в течение десятка лет жить вполне безбедно, если б только удалось скрыться от японской разведки. Лукина понимала: война завершается и вскоре Япония рухнет вслед за Германией. Самое время бежать и где-нибудь на год-два затаиться. Не в Китае, естественно, а в Европе. Лучше всего – во Франции. У неё был туда свой канал, своя «дорога в Париж».