Правитель империи - [11]

И вот теперь, глядя на проходившие по площади войска, вспоминая о своем первом дне в Дели, о впечатлениях и встречах того дня, Виктор думал: «Хотел бы я знать, что думают о судьбах своей родины все эти пехотинцы, танкисты, пилоты, толпы людей… Что они думают о социализме? Знают ли они само это слово?..» Заключал парад сводный военный оркестр. Дирижерский жезл шедшего во главе шестисот трубачей, волынщиков и барабанщиков дородного детины в красно-золотых аксельбантах взлетал высоко в воздух. В едином строю соседствовали шотландские юбки и мантии из леопардовых шкур, кирпичного цвета мундиры и морские форменки. заунывно плакали волынки, оглушительно бухали медные тарелки.

В это самое время Раздеев увидел Картенева и Раджана.

— О-о-о, — воскликнул Семен Гаврилович, — сразу два пресс-орудия крупного калибра!

Он представил журналистов своим собеседникам и сказал: — А вот я, уважаемые господа и товарищи пресса, имею честь и удовольствие общаться с рабочим классом. — Кирилл Степанович, — Раздеев театрально взмахнул рукой, — один из лучших монтажников домен не только в СССР, но и на всем земном шаре. Герой труда — и дома, и здесь, в Бхилаи. Кстати, скоро пуск домны в Бхилаи. Для Кирилла Степановича — это юбилей. Его тридцатая домна.

— Ну зачем вы так? — недовольно протянул Кирилл. — И при чем здесь «герой»?

— Герой, несомненно герой! — радостно и громко повторил Раздеев. — А это — Николай Васильевич Голдин, главный инженер завода в Бхилаи. Отважный командарм строительных ратей.

Трудно было представить себе людей внешне более различных, чем Кирилл и Голдин. Монтажник худ, высок, моложав. Кустистые брови. Морщинистый лоб. Над ним — густая, с проседью, грива. Ладони длинных ручищ чуть меньше лопатного совка. Инженер же среднего роста, кряжистый, плотный, — о таких говорят «основательный». И лукавые, добрые серые глаза, большущие, словно по ошибке попавшие на это с мелкими чертами лицо.

— Скажите, — внезапно спросил Раджан, — возможна ли забастовка в Бхилаи?

— Вы же прекрасно знаете, — спокойно ответил Голдин, что мы только строим. Ну, и, естественно, налаживаем эксплуатацию завода. Управление им принадлежит корпорации «Индия стил лимитед». Отсюда и соответственные взаимоотношения между трудом и капиталом.

— О чем это он? — поинтересовался у Раздеева Кирилл. И, выслушав перевод, усмехнулся: — Забастовок, говоришь, боится?

Ишь ты!.. А можно, к примеру, мне задать один вопрос господину журналисту?

— Раджан, — Раздеев весело сверкнул стеклами очков, русский рабочий класс желает получить интервью у индийской прессы!

— Пресса готова, — Раджан откровенно, не скрывая любопытства, разглядывал Кирилла. А тот, дождавшись, когда Раздеев закончит перевод, сказал: — Как он думает, — Кирилл указал пальцем на Раджана, как он думает, будет первая очередь завода пущена в срок?

Индиец с минуту размышлял, глядя в глаза Кириллу.

— Если не будет забастовок — да.

— А причины для забастовок? — поинтересовался Кирилл.

— Миллион, — спокойно заметил Раджан. — Начиная от обычных и естественных требований повысить зарплату и восстановить на работе уволенных и кончая самыми непредвиденными и экстраординарными…

Теперь по площади проезжали и проходили представители штатов Индии. Проехали на грузовиках северяне. Одна из машин везла макет гидроэлектростанции. Горели огоньки над гребнем плотины, вода вращала колеса турбин. Появилась делегация одного из штатов юго-востока. На ходу люди разыгрывали сцену уборки урожая риса. Работа закончена. И юноши и девушки исполняют танец радости, танец плодородия, танец изобилия.

Сверкают белки глаз, зубы, звенят ожерелья, браслеты. Над площадью звучит песня юности и свободы. А вот появилась сорокатонная прицепная платформа с синей по белому надписью стодюймовыми буквами: «Мы — Бхилаи». На платформе расположились миниатюрные домна и блюминг, коксовая батарея и мартен. На небольшом возвышении в передней части платформы в традиционной одежде сталеваров стоял парень, — один из профсоюзных вожаков завода. Когда платформа Бхилаи поравнялась с ложей премьера, был включен гудок, призывный голос завода…

К Неру в этот самый момент подошли с двух сторон Парсел и Бенедиктов.

— О чем, по-вашему, думает сейчас этот человек? — обратился Неру к Бенедиктову, указывая своим коротким жезлом из резной слоновой кости и сандалового дерева на парня, что стоял на платформе с макетом Бхилаи. Парень, истолковав этот жест премьера по-своему, крикнул что-то своим товарищам, и платформа вздрогнула от приветственных возгласов. Тот сдержанно ответил: — Видимо, о чем-то радостном, праздничном…

— Увы, едва ли это так, — промолвил Неру. — Конечно, он потрясен и ошеломлен столицей, всем этим шумом, пышностью наверняка не виденного им никогда зрелища. Но чтобы вы лучше могли понять мою страну, психологию моего народа, я должен сам ответить на поставленный мною вопрос. Это, знаете ли, нелегко. Но надо уметь смотреть правде в глаза. К сожалению, большинство индийцев все еще еженощно засыпают с единственной мыслью: «Что моя семья, я сам будем есть завтра?..» — Но по данным ваших статистиков, в Индии за годы независимости уровень жизни повысился, посевная площадь увеличилась, валовый урожай зерновых и риса вырос, — возразил Бенедиктов.