Правитель Аляски - [16]

Он, Скаутлелт, отвечал, что русские заплатят ему за все обиды, время придёт. И вот оно пришло, в этот месяц Рождения, когда и птицы, и звери обзаводятся своим потомством. Сегодня будет очень плохой день для русских, день мщения для тлинкитских воинов.

Когда он объявил о своих планах, на помощь ему пришли воины многих других племён. Они собирались в лесу и в проливах несколько дней. Таились, чтобы не выдать себя. Ждали его сигнала.

Скаутлелт выступил из своего укрытия, за ним двинулась группа его лучших воинов, вооружённых кто чем — пиками, луками, английскими и американскими ружьями.

Скаутлелт издал пронзительный вопль, служивший сигналом к атаке, и воины, стреляя на ходу, бросились вперёд. Пронзённые стрелами и пулями часовые повалились в своих будках. На лугу забегали коровы — им досталось несколько мощных ударов пиками. Пока одна группа воинов выламывала дверь, другие стали подтаскивать к стенам солому, готовясь запалить крепость с нескольких сторон. Из окон послышался ответный огонь, несколько нападавших упало, но на смену им из леса бежали, нацепив на себя боевые маски, всё новые и новые воины, потрясая копьями и вопя от возбуждения. Дверь наконец выломали и плотной толпой кинулись внутрь. Там прогремел пушечный выстрел.

Огонь уже лизал подсушенные солнцем брёвна, поднимался вверх, к крыше.

Скаутлелт дал команду выломать двери склада, вытащить меха, пока огонь не перекинулся и туда.

Сквозь канонаду боя из крепости доносился пронзительный визг женщин, плач детей.

Кто-то с ружьём в руке прыгнул из окна второго этажа — его посадили в воздухе на поднятое вверх копьё.

Подойдя ближе к крепости, Скаутлелт отдал приказ женщин щадить, мужчин убивать всех подряд. Пусть русские поймут, что имеют дело с противником, который заставит их уважать себя.

Абросим Плотников, крепкий сорокалетний мужик, назначенный Медведниковым смотреть за скотом, был с телятами на реке, когда от крепости вдруг стали доноситься выстрелы. Плотников побежал через лес назад и, выскочив на опушку, увидел, что казарма окружена множеством вооружённых колошей. Некоторые уже забрались наверх, на балкон второго этажа, и оттуда стреляли в окна, пытались пролезть внутрь.

Вождь колошей, которого русские звали Михаилом, стоя на пригорке, командовал атакой. На его призыв с залива подъехало несколько десятков заполненных воинами батов. Пристав к берегу, они поспешили на помощь нападавшим.

«Ой, беда!» — подумал Плотников. Но сокрушаться о несчастье было некогда, надо было выручать своих, и он побежал в расположенную в стороне от осаждённой казармы скотскую избу, где хранил ружьё. По дороге попалась спрятавшаяся в ложбинке с грудным дитём на руках молодая алеутка, помогавшая ему ухаживать за скотиной.

   — Беги, Марья, с дитём в лес! — крикнул ей Плотников. — Здесь убьют.

Женщина, прижав к груди младенца, стремглав бросилась в чащу.

Плотников вбежал в избу, снял висевшее на стене ружьё, замкнул за собой дверь. Но его уже обнаружили. Из окна он видел, как к избе устремилось четверо колошей с копьями в руках. Они с размаху начали вышибать дверь. Когда дверь пала, Плотников успел выстрелить по ним, а в следующий миг его уже хватали за ружьё, за расстёгнутый камзол. Он вывернулся, оставив и то и другое в руках у туземцев, и прыгнул в окно ногами вперёд. Устоял на земле и, напрягая силы, помчался к лесу, слыша позади крики преследователей.

Тёмная чаща, через которую Плотников ежедневно ходил к реке, была хорошо знакома. Скрытый кустами, он добежал до огромного дерева с дуплом на уровне головы. Ухватившись за ветку, подтянулся, скользнул в дупло и сжался внизу. Азартно вопившие туземцы промчались мимо, и вскоре лес поглотил их голоса.

От крепости донеслось несколько пушечных выстрелов. Сражение, судя по всему, продолжалось, и Плотникову стало стыдно, что он сидит в этом дереве, как мышь, в то время как товарищи отбиваются от врагов. Он выбрался из дупла и, оглядевшись, нет ли кого поблизости, крадучись пошёл к опушке.

«Пресвятая Богородица! — прошептал Плотников, едва крепость открылась его глазам. — Сохрани и помилуй нас!» Теперь уже не только казарма, а и баня, скотная изба, почти достроенное на берегу залива судно полыхали жарким огнём. У склада суетились туземцы, вытаскивали меха, кидали их своим сородичам. Те переносили тюки в стоявшие у берега лодки.

Один из защитников крепости спрыгнул с объятого пламенем верхнего этажа и, припадая на левую ногу, побежал по траве. Его догнали, подняли копьями на воздух, быстрым движением отсекли голову.

Плотникова заметили, открыли по нему стрельбу. Скотник прыгнул за дерево и опять углубился в спасительную чащу.

Он рискнул вновь выйти к крепости лишь вечером, когда стемнело. Там, где ещё утром горделиво поднимались на берегу добротные постройки, теперь лишь тлели угли, уставший огонь лениво лизал закопчённые брёвна. Посреди поляны что-то торчало, и, подойдя ближе, Плотников в ужасе перекрестился: на него смотрела насаженная на копьё голова Василия Медведникова. Со стороны залива доносился стон смертельно раненных животных: две проткнутые копьями коровы, едва ворочая ногами, пытались доползти до воды. Скотник подошёл к ним и, причитая от жалости, освободил невинную скотину от вонзённых копий. Из открывшихся ран толчками стала бить кровь.