Правило четырех - [92]

Я поднимаюсь со стула, слишком взволнованный, чтобы сидеть.

— С тех пор каждый, кто брался за разгадку тайны книги, пытался сделать это с помощью современных ему средств. — Пол откидывается на спинку стула и переводит дыхание. — До нас.

Он умолкает, исчерпав себя. Из коридора, приглушенные дверью, доносятся неспешные шаги. Я смотрю на Пола и постепенно возвращаюсь в сегодняшнюю реальность, оставляя Савонаролу и Франческо Колонну на книжной полке памяти. Но между двумя разделенными столетиями мирами уже нет прежней пропасти. Глядя на Пола, я вдруг сознаю, что он стал лигатурой, связавшей время воедино, соединившей прошлое и настоящее.

— Невероятно…

Жаль, что здесь нет моего отца. И Ричарда Кэрри. И Макби. Всех, кто знал об этой книге и кто пожертвовал чем-то, чтобы разгадать ее секрет. То, что сделал Пол, — подарок им всем.

— Франческо привязал крипту к трем разным ориентирам и указал путь от каждого из них, — говорит Пол. — Найти это место будет не так уж трудно. В книге приведен даже список того, что находится в хранилище. Единственное, чего не хватает, — это чертежа замка. Специально для этого случая Терраньи сконструировал особый цилиндрический замок. Франческо говорит, что он обеспечивает сохранность сокровищ от воздуха, воды и воров, и постоянно упоминает, что намерен снабдить книгу чертежом, однако при этом все время отвлекается, чтобы рассказать о Савонароле. Возможно, Терраньи должен был снабдить книгу приложением, но у него хватало других забот, так что, по всей вероятности, он просто забыл об этом поручении Колонны.

— Так, значит, в кабинете Тафта ты искал именно его?

Пол кивает.

— Ричард утверждает, что когда тридцать лет назад наткнулся на дневник портового смотрителя, там был какой-то чертеж. Думаю, перед тем как подсунуть дневник Биллу, Винсент просто оставил его себе.

— И ты ничего не нашел?

Пол качает головой:

— Нет. Мне попались только какие-то записки самого Винсента.

— Что собираешься делать дальше?

Он опускает руку под стол.

— Я полностью завишу от Тафта.

— Ты о многом ему рассказал?

Не найдя ничего, Пол нетерпеливо отодвигает стул и опускается на колени.

— Только в общих чертах. Винсент знает о существовании крипты, но не знает деталей.

Наблюдая за ним, я замечаю на полу следы ржавчины, оставленные, по всей видимости, ножками стола.

— Прошлым вечером я начал составлять карту, нанося на нее все данные, приведенные во второй части «Гипнеротомахии». Ориентиры, направления, расстояния. Зная, что от Винсента можно ожидать чего угодно, я спрятал ее здесь, в этой комнате, где сделал большую часть работы.

Из-под крышки стола он достает отвертку, обрывает свисающие, точно стебли сухой травы, полоски клейкой пленки и отодвигает стол. Я вижу решетку воздуховода, прикрепленную к стене четырьмя шурупами. Выкручивали и закручивали их уже не раз, потому что краски на головках совсем не осталось.

Пол быстро снимает решетку, просовывает руку в вентиляционный канал и через секунду вытаскивает плотно набитый конверт. Я невольно оборачиваюсь к двери, проверить, не подсматривает ли кто в окошечко, но оно заклеено темной бумагой.

Пол достает из конверта пару помятых фотографий. На первой он и Ричард Кэрри в Италии. Они стоят на Пьяцца делла Синьория во Флоренции, возле фонтана Нептуна. За их спинами видна копия Давида Микеланджело. Пол в шортах, с рюкзаком за спиной; Кэрри в костюме, но галстук съехал набок и две верхние пуговицы расстегнуты. Оба улыбаются.

На второй фотографии Пол в позаимствованном у кого-то галстуке опустился на колено и держит в руке медаль. Я, Джил и Чарли стоим вокруг него, а за нами два добродушно улыбающихся профессора. Он только что получил награду за лучшее эссе от Принстонского общества франкофилов. Желая поддержать друга, мы заявились на заседание, вырядившись персонажами из французской истории. Я изображаю Робеспьера, Джил — Наполеона, а Чарли в кринолиновом платье из костюмерной — Марию Антуанетту.

Пол равнодушно, словно видит снимки каждый день, убирает их в стол и вытряхивает из конверта остальное. То, что я поначалу принял за стопку бумаг, оказывается одним сложенным несколько раз листом.

— Вот она, — говорит он, разворачивая лист.

Я вижу неровно проведенные линии высот, стрелки с указаниями сторон света и почти посередине крестообразной формы значок, отмеченный красным цветом. Размеры этого объекта, судя по приведенной в углу шкале масштаба, близки к размерам нашей спальни.

— Хранилище?

Он кивает.

Какое же оно огромное. Некоторое время мы оба молчим.

— Что ты собираешься делать с картой? — спрашиваю я, оглядывая пустую комнату.

Пол кладет на стол четыре шурупа от вентиляционной решетки.

— Положить ее в безопасное место.

— Здесь?

— Нет.

Он наклоняется, ставит на место решетку, заворачивает шурупы, делая все это сосредоточенно и аккуратно, как человек, которому уже некуда спешить. Потом выпрямляется и начинает снимать со стен листочки-напоминания, чтобы никто посторонний не узнал о заинтересовавших его королях, чудовищах и древних героях.

— Так что ты собираешься с ней делать? — повторяю я, глядя на карту.

Скомканные бумажки исчезают в кулаке. Стены обретают прежний вид. Пол садится и тщательно складывает карту.