Правило четырех - [90]

— Он был готов принять смерть, — шепчу я.

— Он был готов убивать, — поправляет Пол. — Только пять человек знали, где находится крипта: архитектор Терраньи, два брата, Маттео и Чезаре, и еще двое, Родриго и Донато. Двое последних предали его и умерли за это. Так что Франческо не остановился бы ни перед чем.

Тесная кабинка на мгновение превращается в перекрестье времен. Я вижу отца, печатающего на старенькой машинке «Документ Белладонны». Он прекрасно понял значение письма, но не знал, в чем оно. Его место занял Пол, и, слушая продолжение рассказа, я испытываю смешанное чувство запоздалого удовлетворения и усиливающейся грусти. Отчаявшийся, никому не доверяющий, корпящий над «Гипнеротомахией» Франческо Колонна и мучающийся над загадками старинной книги Пол соединены прочной, пролегшей через века нитью. Писатель и читатель. Может быть, Винсент Тафт и пытался настроить Пола против нас, говоря, что на друзей нельзя полагаться, но чем глубже я сознаю то, чем пожертвовал Пол ради книги, тем лучше понимаю старика. Это Франческо Колонна породил в нем сомнения относительно друзей.

ГЛАВА 23

— За несколько месяцев до отъезда во Флоренцию Франческо начинает писать книгу, чтобы скрыть в ней тайну местонахождения крипты, разгадать которую сумеет только настоящий ученый, но ни в коем случае не дилетант и уж тем более не фанатик. Он убежден, что найти ответ на придуманные его друзьями загадки по силам только подлинному ценителю знаний, тому, кто никогда не допустит уничтожения книг. И он мечтает о времени, когда гуманизм придет на смену религиозной нетерпимости, и его коллекции уже ничто не будет угрожать.

Заканчивая книгу, Колонна просит Терраньи доставить ее курьером в типографию Альда, но при этом предупреждает печатника не спешить с публикацией. Свое авторство Франческо также держит в секрете, чтобы никто не догадался о том, какая тайна заключена в книге.

Приближается время карнавала, и Колонна с тремя оставшимися друзьями — архитектором и двумя братьями — отправляется во Флоренцию. Все они люди чести, однако, понимая, сколь трудна их задача, Франческо заставляет каждого принести клятву умереть, если понадобится, на Пьяцца делла Синьория.

Накануне решающего дня все четверо собираются на вечернюю трапезу. Разговор идет о прожитом и пережитом, приключениях и испытаниях, выпавших на их долю. И еще Франческо говорит, что видел собравшиеся над их головами черные тени. Уснуть ему не удается, а на следующее утро он отправляется на встречу с Савонаролой.

С этого места рассказ о дальнейших событиях ведет уже архитектор Терраньи. Франческо говорит, что это единственный человек, кому он может доверить такую задачу. Зная, что ему нужен кто-то, кто исполнил бы его последние поручения, Колонна посвящает его в тайну шифра и просит написать постскриптум. Терраньи также должен проследить за публикацией «Гипнеротомахии». Франческо говорит, что ему было видение собственной смерти, и уверен, что не сможет завершить дело своей жизни сам. На встречу с Савонаролой они идут вдвоем.

Проповедник ждет их в своей монастырской келье. О времени условились заранее, так что обе стороны готовы. Не желая идти на обострение, Франческо говорит, что восхищается Савонаролой, разделяет его ненависть к греху и стремится к тем же целям. Он приводит слова Аристотеля о добродетели.

В ответ монах цитирует почти идентичный отрывок из Фомы Аквинского и спрашивает собеседника, почему тот отдает предпочтение язычнику, а не христианину. Франческо хвалит итальянского теолога, но указывает, что тот многое заимствовал у грека. Савонарола теряет терпение и приводит строки из Павла: «…погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну».

Франческо слушает его с ужасом, но все же спрашивает монаха, почему тот не принимает искусство и науку, почему стремится уничтожить и то и другое. Он утверждает, что они должны объединиться против греха, что вера — это источник правды и красоты, что им не обязательно быть врагами. Савонарола не согласен. Правда и красота — всего лишь служанки веры. Когда они выходят за пределы этой роли, то гордыня и стяжательство вводят людей в грех.

«Меня не переубедить, — говорит Савонарола. — В книгах и картинах зла больше, чем во всем прочем, что подлежит сожжению. Карты и кости отвлекают лишь глупцов, тогда как ваша „мудрость“ вводит в соблазн сильных мира сего. Знатнейшие семьи этого города соперничают за право покровительствовать вам. Ваши философы влияют на поэтов, чьи стихи читают во всех домах. Своими идеями вы отравляете художников, а их картины висят во дворцах принцев, и их фрески присутствуют на стенах и потолках каждой церкви. Вас слушают герцоги и короли, которых окружают ваши сторонники. Государственные мужи обращаются за советом и руководством к астрологам и инженерам, которые в долгу перед вами, потому что ваши ученые переводят для них книги. Нет, я не позволю, чтобы гордыня и жажда стяжательства правили Флоренцией. Правда и красота — ложные идолы, вводящие людей в скверну».

Понимая, что договориться не удастся, что их позиции непримиримы, Франческо поднимается, но, прежде чем уйти, поворачивается к Савонароле и, поддавшись гневу, бросает такие слова: «Если вы не исполните мои требования, я покажу всему миру, что вы безумец, а не пророк. Я буду спасать книги до тех пор, пока огонь не уничтожит меня, и моя кровь будет на ваших руках. И тогда мир обратится против вас».