Правило 18 - [2]

Прикурив, он с наслаждением затянулся сигарой и спросил у застывших в почтительном молчании окружающих:

— Скажите-ка, кто-нибудь видел нынче Рассела?

Все покачали головами. Спортивный обозреватель обдумал ответ и лишенным эмоций голосом сказал:

— Когда он покажется, я ему так наподдам, что он взовьется прямо в стратосферу. Я два дня назад послал его взять интервью у тренера Снеллинга, и он с тех пор не показывается.

— Наверно, появится на следующей неделе, — предположил курьер. — Небось, отсыпается где-нибудь.

— Еще бы мне этого не знать! — простонал Хэп. — А когда он явится, то притащит такую байку, что главный расцелует его за то, что не забыл нас.

Тренер Огаст Снеллинг держал перед командой ежегодную речь, посвященную итогам игры с марсианами.

— Когда вы сегодня вышли на поле, — говорил он, — я благословил вас и молил показать все, на что вы способны, все, чему я учил вас. И что же? Вы отправились на поле и подвели меня! Вы подвели Землю. Вы подвели пятьсот тысяч человек на трибунах, выложивших хорошие денежки за то, чтобы полюбоваться футболом. А вы позволили этим тупицам гонять себя по полю. Вы разыграли дюжину славных комбинаций, каждая из которых могла стать результативной. А добились вы результата? Нет!

Вы просто свора сосунков. Хороший тычок в ребра — и вы с хныканьем валитесь наземь. Может, кто-нибудь из вас попадет в сборную будущего года, а может и нет. Но если попадете, я хочу, чтобы вы хорошенько запомнили: когда мы отправимся на Марс, я намерен вернуться с кубком, даже если его придется украсть. В противном случае я остановлю корабль на полдороге и вышвырну всех вас за борт, а потом выпрыгну сам.

Впрочем, его слова мало что значили, потому что тренер Снеллинг, король всех земных тренеров, с небольшими вариациями говорил то же самое земным командам после каждой игры с марсианами на протяжении последних двадцати лет.

За матовым стеклом исполинской машины зароились неясные, странные, чудовищные тени. Алексис Андрович вглядывался, затаив дыхание. Тени на мгновение оформились, а затем растаяли, но сохраняли отчетливость достаточно долго, чтобы Алексис рассмотрел то, что хотел видеть, и этот мимолетный взгляд наполнил его душу безграничной радостью триумфа.

Первый шаг сделан. Сделать второй будет потруднее, но теперь, когда Алексис получил настоящее подтверждение своей теории, дело пойдет быстрее.

Выключив машину, Алексис вышел в раздевалку, помыл руки, втиснулся в пальто, распахнул дверь и заковылял вверх по ступенькам на улицу.

Проспект встретил его дребезжащими криками механических газетчиков.

— Земля проиграла 19:0!.. Прочтите, как это было!.. Спецвыпуск! Спецвыпуск!.. — снова и снова повторялись записанные на встроенных в них магнитофонах слова.

Стоило сунуть монету в щель и потянуть за рычаг, как автомат выдавал пламенеющую пурпурными заголовками газету с цветными снимками узловых событий игры.

Перемигивались радужные неоновые фонари, по широкому и гладкому, будто полированному, тротуару быстро и почти беззвучно ползли уборочные машины. А в воздухе, над головами, стоял гул воздушного уличного движения.

Откуда-то доносился приглушенный звук боевого клича марсианских пустынь: болельщики с Красной планеты продолжали праздновать победу.

Не обращая внимания ни на боевые кличи, ни на рев газетных автоматов, погруженный в собственные мысли Алексис Андрович шел в свою сторону. Спорт его не интересовал; он направлялся в парк, чтобы насладиться стаканом пива и порцией сыра.

А в штате Висконсин в 45-м году Раш Калвер бился над высшей математикой. Экзамены были уже на носу, и Раш откровенно обзывал себя дураком и каялся, что пошел на математику, а не на зоологию. Так или иначе, а в цифрах он не силен.

Было уже поздно. Остальные студенты давным-давно уснули. Яркий лунный свет разрисовал дом напротив изящными серебряными квадратами и прямоугольниками. Ночной ветерок нежно шелестел листвой вязов. По Стейт-стрит промчалась одинокая машина, и старинные часы на башенке концертного зала начали вызванивать час.

Раш утер пот со лба и снова уткнулся в книгу.

Погрузившись в зубрежку, он не расслышал, как дверь его комнаты распахнулась и снова тихо закрылась. Он не оборачивался до тех пор, пока вдруг позади него не шаркнули чьи-то шаги.

В комнате находился рослый незнакомец.

Раш поглядел на него чуть ли не с отвращением. Пришелец был одет в пурпурные шорты и металлизированную рубашку, мерцавшую бликами и переливавшуюся в свете настольной лампы. Голова у него была почти лысая, а лицо покрывала необычайная бледность, будто незнакомец сильно напудрился.

— Что, прямиком с маскарада? — поинтересовался Раш.

Незнакомец поначалу не ответил, продолжая молча разглядывать сидевшего над книгой студента.

Когда же он заговорил, то голос у него оказался негромким, а в произношении проскальзывал какой-то незнакомый Рашу акцент.

— Простите за вторжение, — произнес незнакомец. — Я не хотел вас беспокоить. Я просто хотел знать, не вы ли Раш Калвер, защитник висконсинской футбольной команды.

— Скажи спасибо за мою доброту, что я не послал тебя ко всем чертям, — с чувством промолвил Раш. — Уже почти три часа, я бьюсь над математикой, а ты явился лишь за тем, чтобы узнать, не я ли Раш Калвер. Может, тебе еще и автограф дать?