Правила весны - [25]

* * *

В борьбе для решительного боя мобилизуются все силы и технические возможности.

Мы растем по-партизански. — Рев жести и кислотные запахи жестяницкой выделили от себя четырех девчат. Кузница отбухала двойку верзил. Столярка выстругала пару припудренных опилками модельщиков. Юрка притащил своих приятелей — грязных, со свистящими брезентовыми брюками паровозников.

30 человек! Это уже армия.

Каждому работа по его способности. Готовим сокрушительный удар — подкоп под «бурсу» со взрывом изнутри.

Бывшие отъявленные «бурсаки» теперь стойкие командиры партизанской армии.

Тольке поручено командование над композитерско-музыкальным отрядом. В честь этого ему преподнесено боевое оружие — новая гитара.

Гром — командир разведочно-литературного отряда.

Нина и Бахнина руководят артистической пехотой.

Для Чеби и Шмота остается «обоз» — снабжение билетами и шамовкой.

— Главный штаб — «гарбузия».

После семи часов «гарбузия» плавает в дыму и звуках надвигающейся войны.

Мой отряд за столом. Правый фланг — драматурги, левый — стихоплеты. Передняя линия — разведчики во главе с Юркой. Они продираются сквозь чащу еще дикого материала.

Все сведения разведки идут к командиру, а от него на фланги, для детальной обработки.

В траншеях — между коек, вздыбив волосы и притопывая ногой, командует Толька, создавая симфонию боя.

Наши стихи-сценки они муштруют — обучают топать под музыку.

Тринкают, звенят, зудят через гребенки и издают еще какие-то подозрительные звуки.

Готовый материал эвакуируется в тыл — в комнату девчат.

Новый технически усовершенствованный транспорт представляет Шмот. Он носит бумажки в «артистический лагерь», где новобранцы еще неумело грохают тараторию передовицы. Там каждый рядовой стремится подготовить себя в командиры своей сценки.

Чеби и Грица сидят в ванной и чинят аппарат для световых эффектов.

В десять часов сигнал — общий чай и обсуждение боевых операций. После чего поверка голосов в песне — джаз-банд или поверка глаз, слуха, ощущений, вкусов — в кино или клубе.

В 12 часов «спа-ать… спать, по палаткам».

Завтра ждет с утра мирный труд во вражеском окружении. Разведочная работа. Изучение вражеской техники — бойцы старательно должны следить за живыми героями будущей постановки, изучая их движения и интонации голоса.

* * *

Немножко оторвано как-то от коллектива мы действуем. Надо поговорить с Жоржкой.

— Что ты обвис?

Жоржка откровенничает.

— В райкоме говорят, что работать не умею. Зеленин от партячейки мурыжит… Вам хорошо, на производственную пошли… Эх, мне бы сейчас помахать. А тут бегай, царапай бумагу… совсем запарился. Ведь говорил, что с меня толку не выйдет… Взяли, поставили в отсекры… Теперь факт — снимут.

— Жоржка, а ежели мы… ну как ты на нас смотришь. С комсомольской стороны?

— По уставу вас как будто гнать надо… Трепливые здорово. А ежели по-свойски, так ребята хоть куда. В общем в этих делах я отсекрские ноги и обломал.

— Переходи, Жоржка, на нашу сторону. Поможем… Нельзя же нам все время партизанить, пора бы и в узаконенную регулярную армию превратиться.

Жоржка щупает мой затылок,

— О чем ты мелешь?

— Приходи вечером в «гарбузию», узнаешь.

— И то верно. В общежитие необходимо слазать. Отсекр, а за четыре месяца ни разу не зашел… Э-е… Друг, куда?.. Помоги-ка мне этот протокол обтесать. В райком пойдет.

* * *

Есть гипотеза, что человек произошел от рыб. Конечно, Нина — рыба, рыба с холодной кровью.

— Ры-ба-а-а-а…

Хотя кто ее поймет, другой раз любой обезьяне очко даст.

Рыбо-обезьяний человек!

Ну, чего она загибается? Почему не подходит ко мне?

Мне, который… ну да, любит, — говорит то же, что и всем и одинаковым голосом. Тыр-тыр-тыр и ходу с Бахниной.

Подумаешь — Венера. Подожди. Теперь я буду человеком, предком которого был полярный лед… Да, да, дружить мы с ребятами сможем. А особенно сейчас.

— Что ты, Гром, бормочешь?

Тормошит Бахнина. Нина сердито поворачивается:

— Сидит, как мумия на репетиции. Видит, что мы на одном месте топчемся, не можем никак выходы выучить, а он только смущает, да губами шлепает. Или уйди или помогай.

Бахнина защищает.

— Ну, чего ты на него набросилась? Он отдохнуть сюда зашел. Ты, Гром, все-таки поговори с Тахом. Нам одним справляться трудно, может он опять с нами… Говорят, что в армии хорошим режиссером был.

Я спиной к Нинке, лицом к Бахниной.

— Так ты бы раньше сказала. Он уже спрашивал, как дела, да я боялся вас обидеть.

Нина становится рядом с Бахниной. Губы ее сжаты к вздрагивают, глаза темные как озеро в грозу, лицо в вызьь. вающих пятнах. Все это точно говорит: — «злись, злись, мне от этого ни холодно, ни жарко», а может другое в них — «ну чего ты чудачишь, я и так здесь издергана».

Пойми этих девчонок: губы иногда вздрагивают от того, что плакать хочется.

— Ты обязательно с ним поговори, а то завалим все дело.

— Я пошел… Смотри, как она… того и гляди испорошит.

* * *

НШУ действует. На заводе к фабзавучникам прикреплены инструктора, станки, верстаки и места.

Паровозников по очереди берут на паровоз помогать помощнику машиниста. Допустили участвовать в серьезном ремонте.

Литейщики получили лоснящиеся от полировки производственные модели. Мы их как большую ценность любовно обтираем, кладем на доску, присыпаем, как маленьких детей лекоподием, и сверху засеиваем мягкую землю. Осторожно даем выпара.