Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - [58]

Мои грезы безжалостно оборвал своим воплем Гомер, вслед за чем послышалось грозное предупреждение. Оно исходило от весьма раздраженного пассажира, сидевшего позади нас: «Вы хоть когда-нибудь заткнете ему рот?!»

— Помилосердствуйте, сэр, — тут же обернулась к нему моя спутница, — бедный котенок летит первый раз в жизни! А вот чем вы объясните свою бестактность?

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и в порыве благодарности схватила ее за руку: «Спасибо вам!» Она успокаивающе, как мама, ответила на мое рукопожатие.

— Некоторые люди ведут себя так, будто кошки нарочно им досаждают, а обычное участие — не про них.

Мгновение, когда в иллюминаторе я увидела статую Свободы и башни Всемирного торгового центра, было одним из самых счастливых в моей жизни. Даже печальная весть (после сорока минут ожидания багажной карусели) о том, что наш багаж не успел вслед за нами добежать до стыковочного рейса и потому ожидается лишь на следующий день, не смогла умалить моей радости.

Зато физически я чувствовала себя разбитой, как та боксерская груша, — в отличие от Тони и Феликса, свеженьких как огурчики. Они сообщили мне, что Скарлетт и Вашти вели себя вполне прилично, и я горячо поблагодарила их за дружеское участие в переброске моих питомцев через всю страну, вслед за чем они попрыгали в такси и помчались навещать кто родственников, кто знакомых, раз уж выдался такой случай — попасть в Нью-Йорк.

Я погрузила всех своих кошек в третье такси и дала таксисту адрес нашего нового проживания. В свой предыдущий приезд две недели тому назад, когда подписывала договор аренды, я предусмотрительно закупила новый кошачий туалет, запаслась кошачьей едой и мисками — и все это оставила на привратника. Тогда же я заказала новую кровать и постельное белье, а мой приятель Ричард, живший в том же доме и, собственно, способствовавший тому, чтобы я сняла в нем квартиру, взялся проследить за доставкой. Остальная мебель должна была прибыть через несколько дней.

Привратник выдал мне ключи, снабдил тележкой, помог погрузить в нее кошек со всем нашим скарбом и занес все в квартиру на тридцать первом этаже. Едва дверь за ним закрылась, я стала вызволять питомцев из заточения. Скарлетт и Вашти, все еще в состоянии грогги[22] после транквилизатора, потоптались, походили кругами и наконец улеглись прямо на полу у батареи. Гомер выглядел несколько ошарашенным, но, судя по всему, довольным и благодарным за то, что его выпустили и он наконец стоит на твердой поверхности. До этого, когда мы переезжали, он пружинкой вылетал из переноски, чтобы исследовать новое место. Но на сей раз вышел с опаской. Что-то было не так, и непохоже, что причина крылась в долгом сидении в переноске и всех ужасах воздушного путешествия.

Поставив мисочку с едой и туалет, я поднесла Гомера поближе, чтобы он понял, где их искать, а сама швырнула одеяла и простыни на кровать и навзничь упала на них лицом вниз. «Мы всё сумели, — подумала я. — Мы в Нью-Йорке». Краешком глаза я проследила за Гомером: мелкими шажками он продолжал мерить комнату; воздух был сухой и холодный, и его шерстка потрескивала статическим электричеством. Из сумки я извлекла любимого Гомерова червячка — я не поленилась скатать его и взять с собой в ручную кладь, мне не хотелось, чтобы он затерялся в контейнере среди прочих вещей; я считала, что Гомеру будет лучше, если рядом с ним окажется что-то родное и знакомое, чтобы он сразу опознал его на новом месте.

Но впервые радоваться старому другу Гомер не спешил. Обнюхав, он удостоверился в его подлинности и даже перенес любимца поближе к мисочке, а затем вновь отправился мерить квартиру шажками.

С той минуты, когда с рассветом к нам нагрянул грузовой фургон и начался этот суматошный день, и до настоящего времени прошло ровно тринадцать часов, и мне хотелось лишь одного: упасть на кровать, чтобы меня не трогали следующие тринадцать. Вслед за Вашти и Скарлетт я стала проваливаться в сон. Но Гомер спать не собирался. Все-таки, подумалось мне, здесь что-то явно не так, но вот что… Похоже, Гомер решил не отступать, пока не выяснит, что именно.

Он стал котом, который не спал всю ночь в том городе, который никогда не спит. Он стал нью-йоркцем.

Глава 18. Зимний котильон

…От Зевса приходит к нам каждый

Странник и нищий. Хотя и немного дадим, но с любовью.

ГОМЕР. Одиссея

Моя манхэттенская квартира считалась студией, пусть и довольно большой, семьсот пятьдесят квадратных футов плюс уличная терраска, но все-таки студией. Чтобы жить в такой, надо привыкнуть. А переходный период у моих питомцев, в отличие от меня, затянулся. Гомер был явно выбит из колеи: он просто-таки недоумевал по поводу концепции такой квартиры, что состоит из одной комнаты. Скарлетт и Вашти, изначально не одобрявшие любое сокращение жизненного пространства, еще раз, уже воочию, убедились, как они правы, потому что и впрямь оно сузилось до четырех стен и санузла. На том они и успокоились. Гомер же не мог смириться не одну неделю. У него и характер-то был куда более беспокойный и игривый, чем у кошечек. И тут вдруг оказалось, что играть ему негде. Думаю, он полагал, что где-то должна быть потайная дверь, ведущая в другую комнату, — нужно только ее отыскать, — и целыми днями бродил вдоль стен, принюхиваясь и навострив уши в поисках малейшей зацепки, которая могла бы навести его на эту дверь. Поминутно он оглашал окрестности настоятельным горловым «мяу», в котором слышался раздраженный вопрос: