Правила одиночества - [89]

Он выпил, задумался, прислушиваясь к своим ощущениям, затем, вдруг вспомнив что-то, воскликнул.

— А евреи?

— А что евреи? — удивился Караев.

А евреям каково! — страстно сказал Сенин. — Их-то вообще никто не любит. С того самого дня, когда понтярщик Пилат распял этого бедолагу. Но они все равно торгуют, невзирая ни на что, торгуют по всему миру, можно сказать, в полуфинал уже вышли. Что характерно, людей распинали и до них, и после, вспомнить хотя бы, чем кончилось восстание Спартака, там тысячи людей распяли, но именно евреям этого не простили. Иначе говоря: что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.

— Христа распяли как раз-таки римляне, заметил Караев, — не усугубляй вину евреев, они только выдали его.

— Это уже детали, — отмахнулся Сенин, — никому не нужные, выдали или распяли. Не в этом дело. Я к тому, что они страдают из-за этого, но торговлей заниматься не перестают.

— Вот как раз опыт еврейских погромов меня и пугает. Ты, Сенин, газеты читаешь? — спросил Караев.

— Да как-то руки не доходят.

— А телевизор смотришь?

— Бывает. Ты к чему клонишь?

— Значит, ты знаешь, почему Запад не спешит инвестировать деньги в российскую экономику. Его пугает нестабильность.

— Но ты же не Запад, ты же наш советский подданный, хоть и бывший, — Сенин наполнил обе рюмки. — Слушай, я машинально тебе тоже налил, придется тебе выпить.

— Ты за что перед этим выпил? — задумчиво улыбаясь, спросил Караев.

— За дружбу народов. А что?

За это, пожалуй, я выпью, — Караев взял в руки рюмку, — знаешь, опасения, которые я тебе высказываю, это только верхушка айсберга, конечно, мне не хочется вложить деньги, затем уносить ноги из России, а такой вариант возможен. Людская память коротка, когда-то в Германии тоже не верили, что Гитлер придет к власти. Но даже не в этом дело. Чувство, которое я испытываю и которое меня останавливает, это не опасение, поверь, это обида, я никак не могу осознать, что все это происходит со мной, что великая страна поступает со мной как с пасынком, как с чужим. Мы, как щенята, тянемся к сосцам матери, а она, приучив к груди, нас отталкивает, теперь она говорит, что мы чужие. А мы все никак не можем в это поверить, мы не уходим.

Знаешь, моя племянница, когда была маленькой, имела одну особенность: она, когда ее наказывали, не отстранялась, не уходила обиженная, а наоборот, ревела и цеплялась за меня, прижималась все сильнее. Меня это всегда забавляло. А теперь мне впору смеяться над собой. Я не то что не могу с этим смириться, я даже не могу этого понять. Нынешний Азербайджан, к примеру, вошел в состав Российской империи в 1813 году после русско-иранской войны. Не было такой страны, ее создал русский царь. Почти двести лет совместной жизни, и как будто ничего не было.

— Да, я понимаю, — сказал Сенин.

Понимания здесь мало, это надо испытать на собственной шкуре: как родная мать не пускает тебя на порог. Во всем мире происходит интеграция. Евросоюз, Шенгенский союз, Европейское сообщество — размываются границы. Они ликвидируют национальные валюты, переходят на евро, а мы вводим валюты и переходим на латы, литы, таньга и манаты. Мы что же, живем в Зазеркалье? Я жалею о прежнем времени. Конечно, при старом режиме у меня не было бы бизнеса, еще чего-то не было бы, несущественного, подчеркиваю. Потому что в Библии сказано — не хлебом единым жив человек. Но у меня была жизнь, которая мне нравилась. Я окончил институт в Москве, работал технологом на консервном комбинате в захудалом городишке на окраине Советского Союза, и я получал зарплату двести пятьдесят рублей — столько же, сколько получал житель столицы. Раз в год я брал бесплатную путевку в профкоме и ехал в Прибалтику, Крым, Среднюю Азию, и везде я чувствовал себя если не как дома, то как желанный гость. И если за всем этим стояла КПСС, то я жалею, что не был ее членом, и у меня не было рычагов власти, так просто я бы не отдал эту страну… Так что, брат, предлагаю выпить за Коммунистическую партию Советского Союза.

— А что, — сказал Сенин, — я за, при них все-таки порядку было больше. Допустим, кран прорвало, а сантехники не идут. Набираешь телефон райкома партии, говоришь дежурному, а он там сидит зевает, ему спать хочется, так он, чтобы сон разогнать, такую взбучку им устроит, что к тебе вся бригада в момент приедет. А сейчас, хоть обзвонись, только ленивый тебя не пошлет, и ему за это ничего не будет. И это при том, что платим мы за квартиру намного больше, чем при советской власти. Так что слава КПСС!

— Да при чем здесь краны? Не это главное, черт бы с ними, с кранами, у нас была великая страна. Великую Российскую империю разрушили евреи, а СССР погубили армяне, если бы тогда, в восемьдесят девятом, их бучу в Карабахе пресекли в зародыше, жестко, ничего бы не было. Их «национально-освободительные» инициативы дали цепную реакцию. Давай, за дружбу народов, чтобы это опять вернулось.

— За такой тост одной рюмки мало, давай еще по одной, — Сенин вновь наполнил рюмки. — Так что насчет рынка, что власти передать, отказ, неужели откажешься?

— Дай мне еще один день, — сказал Караев после долгой паузы, — завтра ответ дам.