Правила одиночества - [16]

Вскоре появилась Маша с капельками воды на шее и на лбу.

— Я готова, мы будем играть на полу?

— Конечно, — сказал Караев, — садись, на чем стоишь.

У Маши на лице вновь появилась странная усмешка.

— Вы думаете, что, сидя на полу, вам удастся меня обыграть?

— Садись, не дерзи старшим, — миролюбиво произнес Караев.

— Прямо вам слова не скажи, — укоризненно заметила девушка, неуклюже пытаясь сложить ноги по-турецки, — а эту ногу куда сувать? Помогите, пожалуйста, вон как вы ловко сидите.

— Караев протянул руку, взял девушку за лодыжку и поправил ее.

— Какие у тебя длинные ноги, — заметил он.

— Это комплимент? — серьезно спросила Маша.

— Нет, констатация факта.

— А что бы вам не сказать мне комплимент? — в голосе наконец прозвучало кокетство.

— Это не входит в программу.

— В какую программу, сегодняшнего вечера? — спросила девушка.

— В программу наших взаимоотношений, — пояснил Караев.

— Я знаю, что я некрасивая.

— Ты белыми играешь или черными? — спросил Караев.

— Надо разыгрывать, а вы не ответили. — Она взяла с шахматной доски две пешки, спрятала за спиной, затем выставила кулачки.

Караев ткнул в один. Белая.

— Вам ходить, — с вздохом говорит Маша, — везет же.

— Попрошу без зависти, — сказал Караев, делая ход, — длинноногая девушка не может быть некрасивой или, вернее, девушка с длинными ногами уже красива.

— Наконец-то выпросила, я знаю, что я некрасивая, но все равно спасибо.

— Мария, уймись, — попросил Караев.

— А может быть, вы надеетесь выиграть, — насмешливо спросила девушка.

— Не без этого, — признался Караев.

— А вот это напрасно. Я хорошо играю, в нашей семье я была чемпионом.

— Тебе мат, — объявил Караев.

Маша ошеломленно смотрела на доску.

— Это неправда.

— Правда, горькая, но правда.

— Это, как его, как у вас получилось? Это нечестно!

— Будешь отыгрываться? — спросил Караев.

— Конечно, буду, это у вас случайно получилось. Расставили фигуры, начали новую партию.

— На этот раз вам не удастся так быстро у меня выиграть, — решительно сказала Маша.

— Хорошо, — согласился Караев, — я выиграю у тебя медленно.

Партия в самом деле затянулась. Маша комментировала ходы Караева словами типа: а вот это вряд ли у вас получится; даже и не думайте; и вы надеялись, что я этого не замечу; рискованный ход; вам в смелости не откажешь.

Это стало раздражать Караева, и он, сделав очередной ход, встал и отправился в кухню. Маша спросила вслед:

— Вы что, сдаетесь?

Караев не оборачиваясь, бросил:

— Коммунисты не сдаются.

Оставшись одна, девушка поднялась, торопливо подошла к лежащей на кресле сумочке, достала из нее зеркальце, поправила волосы, положила его обратно и так же торопливо вернулась на свое место, неловко уселась, пытаясь скрестить ноги, это ей кое-как удалось.

Появился Караев. В одной руке он держал за горлышко большую бутылку, а в другой маленький поднос, на котором были две рюмки, солонка и нарезанный лимон. Сел и спросил:

— Выпить хочешь?

— Послушайте, а вы случайно не алкоголик? — подозрительно спросила Маша.

— Не дерзи, — сказал Караев.

— А я не дерзю, то есть держу, дерзаю, как правильно? Я интересуюсь. Кроме шуток: по-моему, вы всегда пьете, при мне, во всяком случае.

— Ну, что же делать, — опрометчиво заметил Караев, — если мне, как только я тебя увижу, хочется выпить.

Сказал — и тут же пожалел об этом. Повисла пауза. Маша, державшая короля, поставила его на прежнее место.

— Послушайте, я знаю, что я некрасивая, но это не дает вам право меня оскорблять.

— Вообще-то я не собирался тебя оскорблять, просто неудачная фраза.

Маша посмотрела на него долгим взглядом, затем встала, пошла в прихожую, стала одеваться. Караев ей вслед бросил:

— Это скрытая цитата из Омара Хайяма, он сказал:

Мне говорят: «Поменьше пей вина,

В том, что ты пьянствуешь, скажи нам, чья вина».

Лицо возлюбленной моей повинно в этом,

Я не могу не пить, когда со мной она.

Так что каждый слышит то, что ему хочется услышать. Маша в нерешительности остановилась.

— Давай, поворачивай обратно, ты не права, я тебе уже все доказал.

Девушка повесила плащ обратно на вешалку, вернулась.

— Прямо у вас, как у Высоцкого: «Я тебе уже все доказал».

— У нас, как у Караева.

— В самомнении вам не откажешь. А вы даже не встали.

— А ты хотела, чтобы я побежал за тобой, стал уговаривать, да?

— Девушки любят, когда их уговаривают.

— Пить будешь? — спросил Караев.

— Вообще-то я не пью, — колеблясь, сказала Маша, — тем более самогон.

— Ты на этикетку посмотри, — предложил Караев, — читать умеешь, или у вас на экономическом только считать учат, ну?

Маша раздельно, по слогам произнесла:

— Си-ерр-а, голд.

— Ниже.

— Те-ки-ла, текила. А с виду — самогон, очень похожа по цвету.

— У меня есть два объяснения на этот счет.

— Ну, не такая уж я глупая, — иронически заметила девушка, — мне и одного хватит.

— …Во-первых, несмотря на все многообразие жизни, в природе существует всего-навсего семь цветов, во-вторых, в вашей деревне, видимо, окромя самогона отродясь ничего не пили, поэтому почем тебе знать.

Маша покачала головой.

— А вы злой, не упустите случая поддеть провинциальную девушку, и, между прочим, я не из деревни, к вашему сведению, а из города.