Правила обмана - [42]

Двигатель несколько раз крякнул и затих. Винты почти остановились, чуть сгибаясь под собственным весом. Фон Даникен опустил ногу на твердую почву и едва удержался, чтобы не упасть на колени и расцеловать бетонную площадку. Гори оно все ясным пламенем, домой он вернется на автомобиле.

Лейтенант Марио Конти, шеф полиции кантона Тессин, уже стоял рядом с вертолетом.

— Вы поедете к дому Блитца со мной, — сказал он. — Надеюсь, ваш человек уже там.

Фон Даникен рванул к ожидавшему его автомобилю. В ушах все еще стоял рев двигателя, и он не был уверен, что правильно расслышал слова лейтенанта.

— Мой человек? Мои люди со мной: господин Майер и господин Крайчек. Больше никто из моих людей по этому делу не работает.

— Мне звонил синьор Орсини, начальник железнодорожной станции. Сегодня рано утром к нему пришел офицер и расспрашивал его о багаже. Я подумал, что он работает по тому же делу, что и вы.

— О каком именно багаже вы говорите? — резко остановившись, спросил фон Даникен.

— Который отправили в Ландкварт, — объяснил Конти. — Офицер сообщил синьору Орсини, что вещи принадлежат подозреваемому во вчерашнем убийстве полицейского.

— Я не расследую убийство полицейского в Ландкварте. И я никого не посылал к начальнику вашей станции.

Конти потряс головой, щеки его покраснели.

— Но полицейский… Он показал удостоверение. Вы точно не работаете вместе?

Фон Даникен пропустил этот вопрос, пытаясь понять суть дела.

— Что именно хотел этот человек?

— Имя и адрес отправителя багажа.

Фон Даникен, ускорив шаг, направился к машине.

— А имя этого человека…

— Блитц, — ответил шеф местной полиции, почти перейдя на бег, чтобы не отстать. — Человек, которого вы ищете. Он живет в Асконе. Что-то не так?

Фон Даникен открыл дверцу:

— Сколько ехать до его дома?

— Двадцать минут.

— Довезете нас за десять.

25

Туман сползал по склону. Обволакивая старинные домики, он змеился по узким мощеным улочкам. Человек, известный в своей профессии как Призрак, вел машину по тихому курортному городку под названием Аскона. Несколько раз он даже останавливался — местами туман сгущался, словно проглатывая дорогу.

Туман… Он преследовал его везде…

Пока машина мчалась среди сельских домиков, утопающих в зелени ухоженных садов, он вспоминал, что туманно было и когда пришли отряды. Но тогда туман был другой, не такой, как сейчас. То был ночной туман, спустившийся с высокогорной долины, где его семья трудилась на кофейной плантации, — коварный и скользкий, как смертоносная змея. Его заставили смотреть, как солдаты, вытащив родителей из постели, вытолкали их на улицу, сорвали с них одежду и заставили голыми лечь в грязь. Затем они взяли его сестер, даже Терезу, которой еще не было и пяти. Он закрыл глаза, но не мог не слышать их душераздирающие крики и рыдания. Когда солдаты закончили свое дело, они выстрелили девочкам в животы. Кто-то пошел в дом и нашел там шотландское виски, которое так любил отец. Они стояли на террасе, выпивали и шутили, пока его сестры отходили в мир иной.

Ему было всего семь, и он страшно боялся. Команданте вложил ему в руку пистолет и подвел к родителям, которых заставили встать на колени. Команданте взял его руку в свою, поднял ее и положил его палец на курок. Затем шепнул ему на ухо, что если он хочет жить, то должен застрелить своих родителей. Тут же один за другом прозвучали два выстрела. Отец и мать упали в грязь. На курок нажал мальчик.

Потом без страха и сомнений он направил пистолет на себя.

Но ему не суждено было умереть.

Его непоколебимая решимость произвела впечатление на команданте, и он принял решение забрать мальчика с собой, вместо того чтобы оставить его с родителями, четырьмя сестрами и собакой, в назидание другим крестьянам, чтобы впредь все благоразумно использовали свое право на голос. Хирурги извлекли пулю, которая раздробила ему челюсть. Дантисты восстановили зубы. Когда мальчик поправился, его отдали в частную школу, где он показал себя прилежным учеником. За все платило правительство из средств по статье «особый проект».

За время учебы мальчик отличался во всех дисциплинах. Он научился говорить по-французски, по-английски и по-немецки так же хорошо, как на своем родном языке. В атлетических испытаниях он оказался быстроногим и ловким. Командным соревнованиям он предпочитал одиночные виды спорта — плавание, теннис и бег.

Команданте навещал его каждую неделю. Они ходили в местное кафе и пили там чай с пирожными. Поначалу мальчик жаловался на кошмары: во сне он часто видел родителей, которые молили его о пощаде. Они были такими живыми, такими настоящими, что их образ не пропадал и после пробуждения. Команданте велел ему не беспокоиться. Кошмары снятся всем солдатам. Со временем они привязались друг к другу. Мальчик стал относиться к нему как к отцу. Но кошмары не прекращались.

В школе начали возникать проблемы.

Прежде всего они касались его отношений с другими учениками: он либо не мог, либо не хотел выстраивать их нормальным образом. Нет, он был вежлив и готов к сотрудничеству… но только до определенной степени. Он никогда не снимал маску холодного равнодушия. У него не было ни друзей, ни желания их завести. Обедал он всегда один. После спортивных занятий возвращался в свою комнату, где выполнял домашнее задание. По выходным он либо играл в теннис с одним из своих немногочисленных знакомых (всегда отказываясь провести время вместе после игры), либо оставался в своей комнате, изучая языки.