Правила экстрасенса - [11]

Не выдержав такой обстановки, Лёня вскочил с дивана и бросился на кухню. Он рванул на себя дверцу холодильника с одним единственным желанием – напиться. Напиться до беспамятства. Однако спиртного в холодильнике не оказалось. Да и вообще, на банкете в честь своего воскрешения Лёня пил впервые за последние несколько месяцев, а может, даже, и лет. С чего бы в его холодильнике вдруг было оказаться алкоголю?

Однако желание напиться никуда не пропадало, и Воронцов, накинув куртку, вышел из квартиры. Закрывая дверь, ему почему-то захотелось сказать: «Чтобы когда я вернусь, тебя здесь больше не было!», но он сдержался и быстро пошагал вниз по лестнице.

Круглосуточный магазинчик располагался на конце улицы, за поворотом на большой перекресток. На улице было уже темно, мороз покрепчал, снег быстрыми брызгами падал на скользкую дорогу и больно колол лицо. Подняв плечи от встречного ветра, Воронцов поспешил доскользить до света вывески.

В магазинчике было тепло и пусто, если не считать полной ярко накрашенной продавщицы и женщины с ребенком, уже направляющихся к выходу. Придержав дверь для мамы, несущей в обеих руках несколько больших пакетов, и дочки, прижимающей к себе маленький ворочающийся комочек шерсти, Лёня подошел к продавщице:

– Водку.

– Какую? – женщина выдула изо рта большой пузырь из жевательный резинки.

– Любую.

Совершив покупку, Лёня спрятал бутылку за пазуху и вышел из магазина. Мама с девочкой все еще стояли на крыльце, женщина перебирала в руках пакеты, стараясь взять все разом, но потом, сдавшись неисполнимости этого намерения, посмотрела на дочь:

– Надюшь, ты здесь постой с Мурзиком и сумками. Я пока эти отнесу, хорошо?

Девочка послушно кивнула. Женщина направилась к машине, припаркованной в нескольких метрах от магазина.

Лёня обошел девочку и направился в другую сторону, домой, погруженный в свои мрачные мысли.

Он так и не понял, что в тот момент заставило его остановиться: то ли испуганный голос девочки, зовущей своего котенка, спрыгнувшего с её рук, то ли еще более испуганный крик матери, увидевшей, как её ребенок выбегает на проезжую часть вслед за животным, то ли режущий слух визг тормозов. Неведомая сила заставила его повернуться, и он увидел картину из своего сна – девочка, освещенная ярким светом. Только его источником были не прожекторы, как ему казалось раньше. Это были фары надвигающейся на нее легковой машины. Водитель в панике давил на педаль тормоза, но выкатанная сотнями автомобилей ледяная дорога не давала колесам остановиться.

Забыв про все вокруг, Лёня бросился к девочке, испуганно прижимавшей к себе котенка. Обняв её, Лёня упал на землю и откатился в сторону от летящего на них бампера. Легковушка пронеслась мимо и остановилась метрах в десяти.

Осторожно прижимая к себе ребенка, Лёня уже собрался было подняться с ледяного асфальта, как вдруг до него донесся еще один испуганный крик матери, а затем и низкий, напоминающий пароходный, гудок большой фуры, надвигающейся на них по встречной полосе. Укрыв ребенка курткой, Лёня прижался ко льду, стараясь в буквальном смысле слиться с землей. Продолжая низко гудеть, фура проехала над ними и, повернувшись на льду, встала поперек дороги напротив легковушки. Оба водителя, бледные и трясущиеся, вышли на улицу и бросились к лежавшим на асфальте.

Убедившись, что дорога перекрыта, и остальные машины не собираются делать из него «лежачего полицейского», Воронцов наконец решился сесть и заглянул в куртку. Девочка прижималась к капитану, пряча лицо в его свитере, но сама при этом крепко держала в руках котенка. Только когда мама со слезами на глазах подбежала к ним и ласково позвала дочку по имени, Надя отпустила своего спасителя, упала к ней в объятия и тихо заплакала.

Бело-синие всполохи, замигавшие вдали, уже через несколько мгновений были на месте происшествия. Врачи скорой помощи тут же бросились к ребенку, полицейские в свою очередь взяли в оборот обоих водителей. На Лёню никто не обратил внимания.

Но Лёне этого было и не нужно. Он медленно отошел в сторонку, сел на низкий заборчик у края дороги и... улыбнулся. Вытащив из-за пазухи бутылку, тоже невредимо пережившую произошедшее, он с облегчением отшвырнул её в кусты.

Ему вдруг всё стало ясно.

Ясно, почему ему снились эти сны. Почему он вдруг получил эти способности.

Эта сила, давшая их ему, не хотела зла. Никогда, с самого начала… с самого начала она пыталась дать ему понять, что лишь хочет помочь. Во снах она предупреждала его о тех событиях, которые должны были случиться. Только вот Лёня, испугавшись и противясь им, сначала интерпретировал эти предупреждения опасными для себя, а силу – враждебной. Однако ничего страшного с ним не произошло, наоборот, теперь, когда он, наконец, увидел истину, Воронцов даже почувствовал какую-то высшую… защиту. И он понял: он был сам виноват в своих проблемах. Сам виноват в головной боли, в страхе и в мрачности. Ему нельзя было сопротивляться этой силе, потому что он был избран. Кем и почему, Лёня сказать не мог, но он был уверен, что обязан принять свои новые способности как должное, научиться жить с ними и использовать для доброго дела. Все-таки, он и в милицию когда-то пошел, чтобы бороться со злом. Но потом однообразие бытовых убийств и бумажная рутина быстро убили в Лёне геройские замашки и уступили место занудному прагматизму.