Праведник поневоле - [59]

Происходящее на сцене мало занимало Бьянку: кроме нравственных споров с самой собой, внимание девушки также отвлекал сидящий рядом мужчина, одно лишь присутствие которого воспламеняло ее. Сердце Бьянки обмирало, стоило ему пошевелиться, и одновременно собственная чувствительность приводила ее в бешенство, особенно после их нынешнего разговора.

Но ничего, она вернется в Балтимор, причем очень скоро. Дома она сможет, наконец, забыть виконта, рядом с которым теряла голову, даже зная, что он подлец и притворщик.

Уединившись в своей комнате, Бьянка нашла оставленное там для нее письмо. Это было послание Адама Кенвуда Милтону. В нем Адам соглашался на предложение Милтона пожертвовать на благотворительность сумму, равную той, что он скопил, занимаясь морскими перевозками, и тем самым искупить свою вину за участие в работорговле.

К письму прилагалась записка от нынешнего виконта Леклера:

«Я нашел это послание среди бумаг моего брата и решил, что вам оно будет небезынтересно. Нынче я посетил адвоката Адама с тем, чтобы удостовериться в исполнении высказанных в его письме намерений. Три года назад обещанное было исполнено, унаследованные вами деньги чисты, и в том, чтобы принять их, нет ровно ничего предосудительного. Как оказалось, Адам осознал справедливость предъявляемых ему сыном обвинений».

Бьянка уставилась на буквы записки, смысл которой слишком медленно доходил до нее. Наконец ее сердце забилось от радостного возбуждения. Возвращение в Балтимор отменяется!

Бьянка представила, как Верджил, оставив ее у мистера Питерсона, отправляется к адвокату, чтобы выяснить все тонкости вопроса. Он сделал это не в своих интересах: открывшаяся правда возвращала ей ее мечту, которую Верджил не одобрял.

Благородство виконта глубоко тронуло Бьянку. Раздражение на вмешательство Верджила в ее жизнь тотчас улетучилось, и ее сомнения относительно его нрава отошли на второй план. Даже сама ее мечта как-то поблекла: благородный жест Верджила, открывшего правду, изменил все.

Может быть, он и притворщик, может быть, он и опасен, но, расставшись с ним, она будет ужасно тосковать.

Глава 11

Верджил наполнил два бокала портвейном и передал один из них Данте. Тот сбросил сюртук и теперь сидел с довольным видом, откинувшись в кресле перед слабым огнем камина. Он производил впечатление человека, утолившего голод, и Верджил догадывался, что брат провел вечер с любовницей.

– Я полагал, ты присоединишься к нам в театре.

– Проклятая рассеянность, а тут еще погода испортилась – стало сыро и промозгло. К тому же что за нужда ехать в театр нам обоим! Довольно уж того, что мне завтра снова придется играть роль няньки.

Нет. Нужды в этом не было. И все же присутствие Данте могло развлечь Бьянку.

Вечер оказался сущей мукой. Бьянка старалась скрыть свои эмоции под маской хладнокровия, но Верджил, угадав ее мысли, видел их отсвет в ее глазах, когда она бросала на него взгляды из-под полуопущенных век. Провожая дам домой, он уже был готов увлечь ее в сторону, чтобы объясниться и вымолить прощение.

Бессмысленно. Безнадежно. Что он мог сказать? По ее мнению, он самый бесчестный человек, и дело тут вовсе не в любовнице. Бьянка считала аморальным его поведение по отношению к ней: в ее глазах он был чудовищем, хищником. И возможно, она права – ведь рядом с ней Верджил по-прежнему чувствовал неукротимое животное желание.

– Найджел Кенвуд в городе. Очень важно, чтобы ты оставался в Лондоне, пока дамы не уедут, – сказал он Данте. – Так что тебе лучше пока пожить здесь. Я уже распорядился, чтобы Мортон приготовил спальню.

– В это время года большая часть комнат заперта и даже почти все слуги в деревне. Ты, может, и не против жить как монах, но я не могу удовлетвориться всего лишь несколькими комнатами да единственным слугой и предпочитаю поселиться в одном из своих клубов.

– А я хочу, чтобы ты жил в доме Пен, а не в клубе.

– Ты ведешь себя как суетливая старая тетушка, Вердж. Что такого может сделать эта Кенвуд? Она не выйдет за него замуж без твоего позволения. Ты боишься, что они сбегут в Шотландию?

– Эту возможность нельзя исключать. Должен признаться тебе, что мои опасения стали более серьезными. – Верджил подошел к письменному столу и достал письмо, полученное еще в Леклер-Парке от адвоката Адама Кенвуда. – Прочти его.

Данте лениво пробежал листок глазами.

– Не вижу в этом ничего экстраординарного. Наследство мисс Кенвуд ограничено в порядке наследования и отчуждения. Если она умрет, не оставив детей, оно переходит к ее ближайшему родственнику.

– Да, ничего экстраординарного. За исключением того, что этим родственником может являться только представитель рода Кенвудов. Я на это не обратил внимания, читая завещание, но адвокат подробно разъясняет это условие в своем письме. Таким образом, двоюродная бабушка из Балтимора лишена права наследования, а единственным ближайшим родственником остается Найджел.

– И что же?

– А то, что ее смерть ему более выгодна, чем брак с ней.

– Вряд ли, если учесть права супруга. Ты клонишь к тому, что ей грозит опасность от музыканта? Не слишком ли у тебя богатая фантазия?