Правдолюбцы - [97]
— Зря ты это сделал, Майк, — с преувеличенным спокойствием произнесла Карла.
— Не глупи, Карла, — нервно хохотнул Майк. — Я всегда ищу в газетах ее имя. Если там что-нибудь про нее написано, она имеет право это увидеть.
— Нет, — тряхнула головой Карла, — ты поступил жестоко. — Заметив, что Джин с Одри примолкли, она закончила: — Поговорим позже.
— Она все равно бы узнала, — сквозь зубы пробормотал Майк.
Карла встала:
— Я возвращаюсь наверх, мама.
Майк последовал за ней к лифту.
— Да что на тебя нашло? — возмущался он по пути. — Я лишь хотел…
— Не сейчас, Майк. Ты выбрал неудачное время.
— Что ж, мне очень жаль. Но не надо казнить гонца, принесшего дурную весть.
Двери лифта открылись, они вошли внутрь.
— Эй! — сказал Майк, когда лифт пришел в движение. — Ты видела опросы на выходе?
Карла упорно не сводила глаз с панели, на которой загорались и гасли номера этажей.
— Нет, не видела. Я весь день провела здесь.
— Да, понятно, но, может, ты смотрела телевизор… — Он осекся. — В общем, похоже, мы побеждаем с огромным перевесом.
Лифт остановился на первом этаже. Карла подвинулась, освобождая проход:
— По-моему, тебе лучше пойти домой, Майк.
— Не понял.
— По-моему, ты должен уйти. — Карла выставила ногу, не позволяя дверям закрыться.
— Что происходит, Карла? Это все из-за той заметки в «Пост»?
— Нет, не только. Просто я не хочу, чтобы ты здесь находился.
Двери лифта дергались вперед-назад, ударяя Карлу по ноге.
— Совсем рехнулась? Я еще не был у твоего отца.
— Прошу тебя, Майк.
— Я имею право увидеться с ним. Он — мой тесть как-никак.
Карла ухватила его за свитер и потащила к дверям:
— Уходи!
В лифт вошла пара средних лет с дочерью-подростком. Девочка, почуяв напряжение в воздухе, жадно вытаращилась на Майка и Карлу: ей не терпелось стать свидетелем размолвки двух взрослых.
С подчеркнутым достоинством Майк поправил помятый свитер.
— Отлично! — сказал он, понизив голос. — Я ухожу.
Вся семья заночевала в больнице. Детям постелили в приемном покое. Одри поставили раскладушку в палате Джоела. Она лежала без сна, прислушиваясь к сиплому дыханию мужа через респиратор и пытаясь представить, что их ждет в ближайшие дни. Одри и раньше порою воображала похороны Джоела. В этих фантазиях, окрашенных чувством вины, прощание — торжественное действо, совершавшееся в каком-нибудь прославленном месте вроде концертного зала им. Элис Тулли[52] или в старой штаб-квартире компартии на Двадцать шестой улице, — неизменно становилось величайшей вехой в ее супружеской карьере, апофеозом ее жизни в качестве преданной спутницы великого человека. Себя она видела в красном платье, блистательной вдовой, поражающей скорбящую публику достоинством и выдержкой, с которой она несет свою невосполнимую утрату. Теперь о таком нельзя было и мечтать, теперь это событие представлялось не иначе как изощренной насмешкой, церемониальным унижением, осененным ликующим духом Беренис.
Под конец Одри все-таки задремала. Но не надолго. Около двух часов ночи она проснулась в страшной уверенности, что Джоел умер. Приложила ухо к его сердцу. Нет — сердце по-прежнему гулко стучало. Ох уж это сердце! Все позакрывалось, выдохлось, и только оно никак не угомонится, последний бестактный гость на вечеринке, отказывающийся понять, что праздник кончился. Присев на край кровати, Одри смотрела на изможденное лицо Джоела. За последние дни красивое, цвета белого воска, лицо стало изжелта-серым, как побитая ненастьем тиковая древесина. Джоел так осунулся, что виден был каждый выступ, каждый изгиб черепа.
Одри поднялась и побрела в коридор. В приемном покое на диване спали валетом Роза и Ленни. В углу сидела Карла, рефлекторно запуская руку в пакет с чипсами.
— Полночный пир? — сказала Одри.
Карла вздрогнула:
— Господи, мама, ты меня напугала.
— С чем чипсы?
— Тсс. — Карла встала. — Погоди, я к тебе выйду. — Жмурясь, она ступила в ярко освещенный коридор. — С лаймом.
— У-у, здорово. Угости. — Одри забрала у дочери пакет и опустилась на пол, привалившись к стене. — Что? — отреагировала она на изумленное выражение лица Карлы. — Могу я полакомиться иногда?
Карла села рядом, и обе принялись горстями грызть чипсы.
— Значит, Майк придет завтра? — спросила Одри.
— Наверное, — последовал равнодушный ответ.
— Между вами что-то происходит? Вы сегодня были необычно резки друг с другом.
— Нет, все в порядке.
Одри съела еще несколько чипсов.
— Вкусно.
— Восемь калорий на порцию, — с улыбкой заметила Карла.
— Ну, не так уж страшно… А сколько штук в порции?
— Десять.
Одри в панике протянула дочери пакет:
— Блин, убери их от меня. (Карла засмеялась и взяла.) Так как насчет вас с Майком?
— У нас все хорошо, мама.
— Что ж, рада слышать, — сказала Одри. — Ведь иначе…
— Прошу прощения, дамы. В коридоре сидеть запрещено. — К ним приближалась медсестра.
— Хорошо, — отозвалась Одри, — мы скоро уйдем.
— Поднимитесь немедленно, если не трудно, — настаивала медсестра.
Карла приподнялась было, но Одри удержала ее, схватив за ногу.
— А если трудно? У меня серьезный разговор с дочерью, а вы мне мешаете.
Медсестру передернуло от такой наглости:
— Простите, мэм, но по соображениям безопасности мы не позволяем посетителям сидеть в коридоре.
Школа во все времена была непростым местом, где сталкиваются зрелость и юность, где порой буйно расцветает махровое ханжество, пытаясь задушить первую любовь. Именно в такой мир попадает свободолюбивая и открытая Шеба Харт, преподавательница гончарного мастерства. Аристократичная и раскрепощенная Шеба невольно становится школьной сенсацией. К ней тянет не только учителей, но и учеников. Старейшина учительского клана Барбара старается завоевать ее дружбу, а юный Конноли — любовь. И вскоре Барбара оказывается единственной свидетельницей — аморального с общепринятой точки зрения — романа между подростком и сорокалетней женщиной.
Меня зовут Рада. Я всегда рада помочь, потому что я фиксер и решаю чужие проблемы. В школе фиксер – это почти священник или психоаналитик. Мэдисон Грэм нужно, чтобы я отправляла ей SMS от несуществующего канадского ухажера? Ребекка Льюис хочет, чтобы в школе прижилось ее новое имя – Бекки? Будет сделано. У меня всегда много работы по пятницам и понедельникам, когда людям нужна помощь. Но в остальные дни я обычно обедаю в полном одиночестве. Все боятся, что я раскрою их тайны. Меня уважают, но совершенно не любят. А самое ужасное, что я не могу решить собственные проблемы.
Повесть посвящена острой и актуальной теме подростковых самоубийств, волной прокатившихся по современной России. Существует ли «Синий кит» на самом деле и кого он заберет в следующий раз?.. Может быть, вашего соседа?..
Переживший семейную трагедию мальчик становится подростком, нервным, недоверчивым, замкнутым. Родители давно превратились в холодных металлических рыбок, сестра устало смотрит с фотографии. Друг Ярослав ходит по проволоке, подражая знаменитому канатоходцу Карлу Валленде. Подружка Лилия навсегда покидает родной дом покачивающейся походкой Мэрилин Монро. Случайная знакомая Сто пятая решает стать закройщицей и вообще не в его вкусе, отчего же качается мир, когда она выбирает другого?
Это книга об удивительном путешествии нашего современника, оказавшегося в 2057 году. Россия будущего является зерновой сверхдержавой, противостоящей всему миру. В этом будущем герою повести предстоит железнодорожное путешествие по России в Москву. К несчастью, по меркам 2057 года гость из прошлого выглядит крайне подозрительно, и могущественные спецслужбы, оберегающие Россию от внутренних врагов, уже следуют по его пятам.
"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.
Героиня романа Инна — умная, сильная, гордая и очень самостоятельная. Она, не задумываясь, бросила разбогатевшего мужа, когда он стал ей указывать, как жить, и укатила в Америку, где устроилась в библиотеку, возглавив отдел литературы на русском языке. А еще Инна занимается каратэ. Вот только на уборку дома времени нет, на личном фронте пока не везет, здание библиотеки того и гляди обрушится на головы читателей, а вдобавок Инна стала свидетельницей смерти человека, в результате случайно завладев секретной информацией, которую покойный пытался кому-то передать и которая интересует очень и очень многих… «Книга является яркой и самобытной попыткой иронического осмысления американской действительности, воспринятой глазами россиянки.