Правда против лжи. О Великой Отечественной войне - [50]

Кое-кто «открыл», что маршал Жуков был греком И. Баграмян заметил, что «многие западногерманские генералы-мемуаристы ныне утверждают, что Г. К Жуков якобы в свое время по согласованию с германским командованием учился в пресловутой военной академии рейхсвера, которую возглавлял генерал Сект, и прошел полный курс прусской военной науки. Эта зловредная фальсификация перекочевала и в труды некоторых англоамериканских историков. Гитлеровцев побили, видите ли, благодаря тому, что русские усвоили военную премудрость по немецким рецептам» (153). Издательство «Прогресс» выпустило сборник комиксов «Маршал Жуков» (1991). В качестве эпиграфа взято стихотворение Бродского, в котором утверждается, что прославленный полководец и наши солдаты будут в аду: «… Сколько он пролил крови солдатской в землю чужую! Что ж, горевал? Вспомнил ли их умирающий в штатской белой кровати? Полный провал. Что он ответит, встретившись в адской области с ними?» М. Дейч писал: «Нет, Жуков по духу не был ни Суворовым, ни Кутузовым. Он был завзятым большевиком… И ставить Жукова на один пьедестал с Суворовым и Кутузовым — значит оскорбить светлую память о них» (Ст.1994.№ 29). Мария Жукова писала о причинах неприязненного отношения «демократов» к своему отцу: «Жуков олицетворяет все то, что они ненавидят, что жесточайше разрушают. Он маршал Советского Союза Он четырежды Герой Советского Союза Он — коммунист. А они — антисоветчики, антикоммунисты» (СР.21.06.1994).

А. Н. и Л. А. Мерцаловы в брошюре «Г. К. Жуков: Новое прочтение…» пишут: «Казенная историография и пропаганда считали, что преступления Сталина или Жукова можно будет скрыть… Вся литература о Жукове пронизана ошибками и прямой ложью». Мерцалов, бывший разоблачитель буржуазных фальсификаторов, представил его как посредственного военачальника, лишенного морали и допускавшего «грубейшие просчеты и вреднейшие действия». У Жукова были недостатки, просчеты, бывал он и грубым. Конев в «Записках командующего фронтом» (1991) писал» что Жуков «не хотел слышать, чтобы кто-либо, кроме войск 1-го Белорусского фронта, участвовал во взятии Берлина», что в 1946 г. на совещании у Сталина он «был морально подавлен, просил прощения, признал свою вину в зазнайстве, хвастовстве своими успехами и заявил, что на практической работе постарается учесть все те недостатки, на которые ему указали на Главном Военном совете» (598–599). Стоило ли писать об этом? Маршал А. Голованов говорил Ф. Чуеву. «Молотов по поручению Сталина ездил на фронт снимать Конева с поста командующего фронтом и назначать вместо него Жукова. Конева хотели судить за неудачи, и дело кончилось бы трагически для Ивана Степановича, но Жуков защитил его перед Сталиным» (СР.27.12.1997). Об этом вспомнил Жуков в 1966 г. в разговоре с доктором исторических наук А. Пономаревым: «Звонит Сталин, встревожен, зол, как черт. «Ну, что с Коневым будем делать? — начал он разговор. С трудом удалось убедить его назначить бывшего командующего моим заместителем, поручить его заботам Калининское направление. Не случись этого, убежден, что Конева постигла бы участь Павлова. А он-то такую паршивую статью написал про меня в «Правде» после Пленума ЦК в 1957 году». В ней, напечатанной 3.11.1957 г., говорилось: Жуков не оправдал доверия партии, склонен к авантюризму «в понимании важнейших задач внешней политики Советского Союза и в руководстве Министерства обороны», допускал ошибки, в ходе войны. Позже Конев оправдывался: «Георгий обижается на меня за эту статью. А что я мог тогда сделать: состоялся Пленум ЦК, членом которого был и я. Решение одобрили единодушно. Меня вызвали и предложили, точнее, приказали, написать такую статью — такое вот было «партийное поручение». Но были маршалы, по-иному реагировавшие на подобные поручения. Несколько лет сидевший в тюрьме по навету Рокоссовский отказался от предложения Хрущева написать чернящую Сталина статью, сказав: «Сталин для меня святой». Он был снят за это с должности заместителя министра Обороны. Так Хрущев поступил и с Василевским, когда тот не согласился с тем, что Сталин «не разбирался в оперативно-стратегических вопросах и неквалифицированно руководил действиями войск как Верховный Главнокомандующий» (218). Порученец Конева С. Кашурко писал: «В конце жизни И. Конев, мучимый угрызениями совести, не раз пытался поговорить с Г. Жуковым. Но — тщетно: тот не желал с ним общаться». Однажды Конев «горько произнес: «Признаюсь, впервые в жизни спасовал, можно сказать — струсил». В день 25-летия Победы он послал поздравление Жукову. Тот «прочел его, и ни слова не говоря, размашистым почерком начертал резолюцию: «Предательства не прощаю! Прощения проси у Бога! Грехи отмаливай в церкви! Г. Жуков» (Нво.20.12.2002). Но «мир» пришел все-таки к ним. По словам Жукова, к нему приезжал Конев, желая «объясниться по поводу одного горького послевоенного факта. Я сказал ему: забудем! Это мелочь в сравнении с тем, что мы сделали. Мы обнялись как старые боевые товарищи» (Кп.30.11.1986). Мелочи не должны подменять главное при характеристике выдающихся деятелей. Шолохов писал, что Жуков "был великим полководцем суворовской школы" (Пр.31.07.1974).