Правда опаснее смерти - [9]

— Нинель хочет, чтобы мы подружились.

— Ну, это просто, уверяю тебя, — Соколовский похлопал коллегу по плечу. — Ты, главное, не спорь с ним.

— В смысле? — не понял Жека. — О чем не спорить?

— А, ни о чем. По всем вопросам существует только два мнения — его и неверное. А это чья? — Соколовский кивнул на иномарку, припаркованную рядом.

— Не знаю. Когда я приехал, она уже стояла здесь.

Рабочий день в отделении полиции начинался шумно. Кого-то уже с самого утра склоняло начальство, кто-то нес папки с документами, завернув руки за спину, провели в дежурную часть задержанного. Соколовский с Аверьяновым подошли к двери своего кабинета, обсуждая родственников Нинель, которых Соколовский давно и очень хорошо знал. Но распахнув дверь и войдя в кабинет, оба замерли на месте и замолчали. За столом Дани сидел мужчина лет сорока в идеальном костюме и по-хозяйски раскладывал свои вещи, которые доставал из портфеля. Папку, карандаши, еще какую-то канцелярскую мелочь он раскладывал на столе в идеальном порядке. Все, что ему было не нужно или мешало, он бросал в картонную коробку, стоявшую на полу.

— Слушайте, — первым спросил Жека, — а вы кто?

— Капитан полиции Валерий Симоненко, — старательно выговаривая каждое слово, ответил мужчина.

— Этот стол занят, — вежливо вмешался Соколовский.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Родионова. Уставившись на незнакомца, она вдруг переменилась в лице и, не отреагировав на произнесенное Симоненко «доброе утро», тут же вышла, грохнув дверью.

— Это что сейчас было? — Аверьянов посмотрел на Игоря.

Соколовский не ответил. Подойдя к столу, он остановился перед капитаном и попросил:

— Валера, может, расскажешь о себе?

— Неправильно, — тоном воспитателя ответил Симоненко.

— Что не правильно? — не понял Игорь.

— «Валера» можно сказать другу, — не поднимая глаз и не прекращая своего занятия, стал пояснять мужчина. — А мы не друзья. Так что либо «Валерий», либо «товарищ капитан Симоненко».

Родионова ворвалась в кабинет начальника отделения полиции с горящими от негодования глазами. Пряников сразу понял, о чем пойдет речь, и с порога остановил Вику.

— Я говорил тебе, если не подберешь замену, то я подберу сам? Говорил?

— Почему его? — возмущенно спросила Родионова.

— Потому что он отличный следователь. Лучший!

— И что, ему негде работать? — Вика нависла над столом Пряникова, уперев в крышку стола кулаки.

— У него все отлично, у него раскрываемость 70 процентов, Родионова. Так что не дури. Это он нам нужен, а не мы ему! Короче. Вводи в курс дела, он заменит тебя на время твоего декрета.

— Андрей Васильевич, — недобро прищурилась Вика, — вот честно, вы на что рассчитывали? Что я сразу заявление об уходе напишу?

Пряников молча взял из стопки на столе чистый лист бумаги, подвинул его к Родионовой и сверху положил авторучку. Вика несколько секунд сверлила начальника глазами, потом села и начала писать. Дописав, она вскочила и вышла из кабинета, хлопнув дверью.

Симоненко с самым серьезным видом затачивал аккуратными движениями уже третий карандаш, когда в кабинет ворвалась Родионова. Она положила перед ним листок бумаги с заполненным заявлением и резко сказала:

— Подписывай.

Симоненко взял лист бумаги, принесенный Викой только после того, как закончил затачивать карандаш. Пробежав глазами текст, он невозмутимо заметил:

— Тут ошибка. Заявление не написано мною лично. И в качестве причины указана психологическая несовместимость с коллективом.

— Ты же умный человек, — сердито заявила Родионова. — Ты знаешь, как все будет.

— Конечно, знаю, — спокойно ответил Симоненко и, сложив лист бумаги в несколько раз, опустил его в урну для мусора. — С Аверьяновым мы сработаемся. Хотя и не быстро. С Соколовским — нет. Помешают эмоции.

— Я не понял — какие эмоции? — начал терять терпение Жека.

— Я все объясню, ребята, — решилась Вика. — Он мой первый начальник. И гражданский муж. Бывший.

— Вот именно, — ответил Симоненко, как будто именно он все объяснил, а не Вика.

Родионова открыла было рот, чтобы ответить, но тут распахнулась дверь, и на пороге кабинета появился озабоченный Пряников.

— У нас вызов, — приказал он. — Едут Соколовский и Симоненко.

— Товарищ подполковник, разрешите, я с Соколовским поеду? — с готовностью вскочил из-за своего стола Аверьянов, поправляя кобуру на брючном ремне.

— Не разрешаю! — отрезал Пряников.

— Быстрее сработаемся, да, Валера? — направляясь к выходу, осведомился Соколовский язвительным тоном.

— Валерий — без тени раздражения, поправил его Симоненко.

— Так точно, господин капитан.

Жека проводил взглядом Симоненко и угрюмо пообещал:

— Ни фига не сработаемся.

В ангаре было тихо. Скучавший у входа участковый вяло козырнул и доложил:

— Я уже все в рапорте написал.

— Я видел, — отозвался Симоненко, проходя мимо, и пообещал. — Перепишем.

Участковый пожал плечами, перехватил поудобнее свою объемистую папку и снова привалился плечом к стене у входа в ангар. Соколовский из принципа не пошел рядом с Симоненко, а стал осматривать место происшествия по своему маршруту. В принципе, осматривать было особенно нечего. Все просто и очевидно. Вот лом, которым подцепили рычаг домкрата, вот микроавтобус, сорвавшийся в результате с домкратов и придавивший к стене предпринимателя. А вон и кровь на стене.