Правда обо мне. Мои секреты красоты - [15]
Лина Кавальери в опере Массне «Таис», 1905
Именно в этот сезон в России вспыхнули первые восстания, завершившиеся в Петербурге так называемым красным днем. Всем известны первопричины, спровоцировавшие эту первую революцию, я не буду их повторять. Но, возможно, мало кто знает, что «красный день» закончился расстрелом крестьян и рабочих, вышедших на Дворцовую площадь просить «батюшку» о справедливости. Когда императора удалили из столицы, стража, охранявшая дворец, из страха перед серьезными беспорядками безжалостно набрасывалась на безоружных и уж точно не особо опасных людей. Если бы царь показался на балконе, эти демонстранты преклонили бы колени, перекрестились и ушли бы довольные, как это было не раз. Ошибки психологии, но прежде всего ошибки советников, кто, безусловно, я считаю, являются главными виновниками российской катастрофы и трагической гибели Романовых. Может, повлиял мягкий и неуверенный характер Николая II. Да и сама царица, слишком занятая своей ролью матери и тяжелой болезнью цесаревича, не ставила государственные дела выше семейных. Наконец, мистическая фигура манипулятора, алкоголика и извращенца Распутина завершила трагическую картину. Государственная система, когда социальные вопросы решались силой и ссылкой в Сибирь, еще не исчезла из менталитета русских лидеров. И насильственная смерть царской семьи не прекратила это трагическое действо. Деятельность великой Екатерины II была чудесным исключением среди вялой и безрезультативной работы ее предшественников. И тень Петра I перестала защищать Святую Русь, когда красный флаг Советов начал победно развеваться над телами стольких невинных! Первая революция стала началом краха империи, Петербург изменил свое название на Петроград, а позже слог «Петр» был преобразован на «Ленин».
Глава ХХ. Катастрофа и трагикомедия
В такой тревожной атмосфере прошел весь сезон, который запомнился еще двумя эпизодами. Первый случился в Киеве, в один из вечеров спектакля. На улице царило революционное волнение, и ко мне пришел в гримерку начальник полиции. Он сказал, что вокруг театра собралась огромная толпа и, когда я буду возвращаться из театра, это может представлять для меня большую опасность. Он предложил, чтобы эскадрон казаков на лошадях сопроводил мою карету до гостиницы. И я согласилась. Не могу сейчас без ужаса вспоминать, как лошади врезались в толпу людей, сбивали и калечили их. Эскадрон мчался галопом, ни на кого не обращая внимания на своем пути, а я видела из окна своего экипажа избитых людей, виновных лишь в том, что хотели поближе посмотреть на артистов. Меня мучила мысль, что из-за меня многие семьи будут оплакивать своих близких в этот вечер, и я проклинала свое молчаливое согласие с предложением начальника полиции.
Второй же эпизод случился в Харькове и имел трагикомичный исход. Революционное движение продолжалось и распространялось. Власти были очень обеспокоены возможными беспорядками и запретили театральные представления. В конце концов они решили, при определенных условиях, возобновить спектакли. Одно из таких условий было выставлено мне: полиция запретила мне надевать на сцену свои драгоценности, слишком известные в то время, чтобы не пробуждать желания голодавших революционеров. Я обещала, но перед спектаклем подумала, что русский народ обожает артистов, и все мои драгоценности предстали в первом акте перед изумленной публикой: я вышла, вся покрытая нитями жемчуга, бриллиантами, рубинами, изумрудами, сапфирами, на всех частях тела и частично нашитыми на костюм. Полиция сняла с себя всякую ответственность и дала понять, что не одобряет мой безумный поступок. И действительно, моя идея оказалась безумной, когда во время третьего акта мы услышали возбужденные крики, раздались выстрелы и в зал ворвалась кричавшая толпа демонстрантов, подавившая полицию и солдат. Артисты с ужасом смотрели друг на друга. Я дрожала больше всех. Дирижер, не потерявший самообладания, продолжил оперу. Демонстранты заняли свои места, замолчали, и представление завершилось под гром аплодисментов. После выступления мы еще пели на бис итальянские песни и романсы. Никто не осмелился приблизиться ко мне. Никто, возможно, даже и не подумал, что Лина Кавальери в тот вечер носила на своем стройном теле драгоценности на сумму более трех миллионов рублей.
Лина Кавальери, 1900-е годы
Глава XXI. Почему я никогда не пела в Риме
Хочу предвосхитить вопрос читателей: почему, став оперной певицей, вы никогда не пели в Риме? Ответ прост: я никогда не хотела выступать перед своими земляками, потому что испытывала неподдельный страх перед римскими зрителями. Публика в Риме – проницательный критик, идеальный ценитель музыки, привыкший к самым разнообразным и сложным вариациям оперных постановок, склонный судить всех знаменитостей. Хотя я никогда не чувствовала себя хуже других, но все равно боялась петь в своем отечестве, даже на концертах, даже на благотворительных мероприятиях. Думаю, не в последнюю очередь на мое бесповоротное решение повлиял пример моего большого друга и учителя Франческо Маркони, который всегда пел в Риме, подвергая себя жестокой критике, жертвой чего всегда становимся мы, артисты. У меня было много возможностей выступать в родном городе. Друзья и поклонники много раз пытались уговорить меня, но тщетно.
