Правда о Советском Союзе - [43]

: «Иду. Вечер поздний, темнота и два среднеазиата за мной. Один маленький, в телогрейке, а другой высокий, в шинели, «хи-хи, ха-ха», видно по ним, что они в ажиотаже. И вдруг три девчонки идут, постарше меня, они заблудились и хотят у меня спросить дорогу. Я за них схватилась и говорю: «Я вас умоляю, никуда не уходите сейчас, пока папа за мной не выйдет».

Вскоре перестроенный и «офонаревший» Арбат стал похож на ярмарку. Прямо посреди улицы проходили концерты, в нескольких метрах друг от друга выстраивались танцоры и музыканты. Художники выставляли свои картины и предлагали прохожим тут же нарисовать их портреты.

Когда на смену старым партийным лозунгам пришли новые перестроечные призывы, для молодых людей мало что изменилось. Они по-прежнему коротали время как могли. Золотая арбатская молодежь облюбовала себе местный клуб «Наш Арбат», за которым установилась недобрая репутация. Сюда могли ходить только посвященные. Все до одного члены клуба стояли на учете в детской комнате пятого отделения милиции. Они затевали драки, пили, нюхали ацетон, пятновыводитель. Там были девчонки, забеременевшие в 15 лет.

Бок о бок с неформалами и прочим советским андеграундом работали и так называемые предприниматели. Они делились на несколько уровней: на низшей ступени были гамщики, подростки, которые меняли у интуристов советские значки на жвачку и мелкую монету. Чуть выше в иерархии предпринимателей-нелегалов стояли лотошники — они продавали иностранцам матрешки и шкатулки. На третьем уровне стояли так называемые «утюги» — они ходили по Арбату с большими сумками, торговали в основном модными шмотками и обувью вроде кроссовок, иногда меняли валюту. Высший эшелон состоял из хозяев, владельцев бизнеса — это держатели столов или те, кто покупал крупные партии валюты и сбывал на Запад иконы и антиквариат.

Предприимчивый студент Института культуры Игорь Капнин на Арбат попал в 1988 году, в самый разгар перестройки. По блату, через знакомых, Игорю удалось организовать две небольшие торговые точки в Староконюшенном переулке, как тогда говорили, столы. Свой маленький бизнес Игорь делал на янтаре, матрешках и лакированных шкатулках. Как владелец стола, сам не торговал, ведал только закупкой товара и хранением. Часть привозил из Калининграда, часть закупал на Измайловском рынке Москвы.

Для того чтобы произвести закупку, нужно было иметь 50 долларов США, съездить с пятницы на субботу в Измайлово на рынок, куда товары привозили по бросовым ценам. В среднем лакированная шкатулка при закупке стоила от двух до четырех долларов, а продавалась от двадцати, и при этом зарабатывали еще и продавцы. У продавцов зарплат не было, они зарабатывали то, что назначали сверх комиссии, иногда больше хозяев. Наглый продавец мог за ерундовую вещь попросить колоссальное количество денег.

При приеме продавца на работу предпочтение отдавалось тем, кто на ломаном английском мог сказать иностранцу, сколько стоит товар и как отдать деньги незаметно для посторонних. Посторонние — это переодетые милиционеры, топтуны, которые охотились за арбатскими торговцами. Туристам объясняли по-английски, что у нас не очень нормальная милиция и валюту передавать нельзя. «Вот видите, стоит матрешка, вы ее откройте, положите туда денежку, а мы вам пока упакуем».

Сбыт матрешек был занятием отнюдь не безобидным. Если продавца ловили с 50 долларами в кармане, он мог отделаться штрафом. А если больше, то ему светил срок по статье 88 УК РСФСР «Незаконные валютные операции».

Когда были суммы от 50 долларов и выше, с иностранцем договаривались о встрече в первом злачном месте, открытом в Москве — это Irish Pub в Новоарбатском гастрономе, ирландский клуб. Продавцы приходили туда, и за кружкой пива с ними спокойно расплачивались, второй вариант незаметного расчета — продавцы садились к иностранцам в машину. В случае опасности скидывали валюту в известные укромные места.

Конец 1980-х — начало 1990-х годов для арбатских дельцов — золотое время. Милиционеры стали более сговорчивыми, за кругленькую сумму продавцы-нелегалы всегда могли откупиться.

Там, где располагалось пятое отделение, у всех продавцов были расставлены камни, куда удавалось что-то сбросить. А на Гоголевском бульваре возле памятника торговали травой, за 5 минут можно было купить коробок, туда отправляли иностранцев, которые искали марихуану. Там тоже, разумеется, велось наблюдение.

Арбатский лозунг конца 1980-х: «Все на продажу и желательно за доллары». Торговать собой во времена перестройки больше не считалось зазорным. Наряду с торговцами, художниками и попрошайками вокруг интуристов крутились женщины, разводили их на платную любовь. Валютных проституток стали называть изящным словом «путана».

Путаны красиво одевались и прогуливались по Арбату, их можно было встретить хоть в полдень, хоть в 7 часов вечера. Поскольку там всегда было очень много иностранцев, ближе к ресторану «Прага» можно было спросить у девушки «How much?», и нормальные с виду девчонки отвечали: «Two hundred».

Однако за внешней отвязностью и анархией на Арбате существовал твердый порядок. Улица и примыкающие к ней переулки были разделены на 3 сферы влияния: от «Праги» до дома № 12 территорию контролировала чеченская мафия, до театра Вахтангова — спортивная. А дальше были охотничьи угодья солнцевских, такса была стандартная: 400 долларов в месяц со стола.