Правда о Салли Джонс - [84]

Перу Ботелью

Имя это мне ничего не говорило. Но почерк почему-то казался знакомым. Я была почти уверена, что видела его раньше.

Может быть, на конвертах с деньгами, которые присылал Морру?

Я взглянула вверх на фасад. Совсем рядом с освещенным окном проходила водосточная труба. На улице никого. Была середина ночи. Если я буду соблюдать осторожность, меня никто не заметит.

За несколько секунд я забралась по трубе на третий этаж. Шторы были наполовину прикрыты. В просвет между ними я разглядела крохотную комнату. Полки забиты книгами, по стенам развешаны на булавках какие-то рисунки. В одном углу письменный стол, в другом – узкая аккуратно застеленная кровать. Старый потертый комод возле кровати, на нем – граммофон. У граммофона стоял человек, которого я преследовала. Он как раз положил на диск пластинку, и, к моему большому удивлению, я услышала Анин голос, на очень низкой громкости.

Мужчина повернулся и подошел к столу. Там была подставка для пера, чернильница и пишущая машинка. Рядом с машинкой стопка бумаги для писем и конверты.

Бумага и конверты были одинакового кремового цвета.

Я сразу вспомнила, где я видела почерк с таблички на подъезде.

Не на письмах Морру…

…а на письмах тайного поклонника Аны.

Прежде чем мужчина сел, я мельком увидела его лицо. Узкое и бледное, с тонкой черной полоской усов.

В остальном он не очень-то походил на Альфонса Морру.

Бесшумно и осторожно я сползла по трубе вниз и медленно побрела домой. Ноги потяжелели, словно налились свинцом – так я была раздосадована.

Глава 65 Телефон

Я подумывала, не написать ли Ане записку, назвав имя ее тайного обожателя, но решила, что не стоит. Человек, которого звали Перу Ботелью, очевидно, хотел сохранить свое имя в тайне и имел на это полное право. К тому же Ане, похоже, нравилось фантазировать о неизвестном поклоннике.

Поэтому Ана и синьор Фидардо так никогда ничего и не узнали о той ночи. Правда, глядя на меня, они могли заметить, что что-то произошло. Я уже не была так уверена в том, что Морру вернется. Прошло почти три месяца с тех пор, как он выехал из Кочина. Возможно, он умер от своей болезни по дороге. Или же бежал, чтобы спрятаться в другом далеком уголке света. Там, где я его никогда не найду…

Я пыталась убедить себя, что Морру просто задержался в пути. Причин могло быть множество. Быть может, ему не сразу удалось найти корабль из Пирея или Неаполя в Лиссабон. А может, он решил сделать небольшую остановку, чтобы передохнуть.

Но с каждым днем сохранять присутствие духа становилось все труднее.

Как будто паровой котел на судне дал трещину. Пар выбивается наружу, и вот уже в двигателе ничего не осталось и он не может работать. Я больше не находила в себе сил сидеть по ночам у окна. Я лежала с открытыми глазами на диване, глазела в потолок и думала о Старшом и о том, что он проведет в тюрьме еще больше двадцати лет. Мне бы приехать в Кочин на две недели раньше. Тогда Морру не улизнул бы от меня. И Старшой вышел бы на свободу. Я опоздала на две недели. Две жалкие недели…

По утрам от усталости я едва могла встать с постели. Приходя в мастерскую, я с трудом могла сосредоточиться на работе. Синьор Фидардо все понимал. Он начал давать мне новые задания. Пока что я занималась в основном ремонтом механики в разных гармониках, теперь же синьор Фидардо стал позволять мне чинить и струнные инструменты. Чтобы справиться с этой работой, мне нужно было изучить столярное дело. Синьор Фидардо позволял мне брать все его самые дорогие инструменты и терпеливо показывал, как их правильно использовать.

Мое первое столярное задание заключалось в том, чтобы поменять гриф на виолончели. Работа была сложная, к тому же срочная. Тем не менее синьор Фидардо позволил мне выполнить все рабочие моменты самой. Я целую неделю работала без перерыва с раннего утра до позднего вечера. Закончив с виолончелью, я сразу приступила к починке лютни, у которой треснул корпус. После лютни опять были гармоники. К вечеру я так уставала, что не могла уже подолгу лежать и размышлять. Как правило, я засыпала сразу после ужина.

Я понимала, что это синьор Фидардо нарочно придумал.

Он так загрузил меня работой, что самому ему почти нечего было делать. Аккордеон Фантастического Форзини был готов давным-давно. Знаменитый музыкант сам приехал и забрал его, пока я была в Индии. Жаль, я так и не увидела готовый инструмент. Думаю, это был настоящий шедевр.

Форзини хорошо отблагодарил синьора Фидардо за работу, но почти все деньги ушли на оплату старых долгов. Однако небольшая сумма, наверное, все же осталась, потому что синьор Фидардо приобрел себе телефон. Это был современный настольный аппарат с микрофоном и трубкой на одной ручке. Синьор Фидардо очень им гордился.

Телефон занял в мастерской почетное место. Рядом с телефонным столиком синьор Фидардо поставил свое самое роскошное, собственного изготовления кресло, чтобы во время разговора было удобно сидеть.

Не хватало только одного – собеседников. Друзья и клиенты синьора Фидардо звонили редко. Они больше любили зайти в мастерскую и поболтать за чашкой кофе или рюмкой спиртного.