Правда о Салли Джонс - [64]
Но было поздно.
Теперь махараджа не хотел летать ни с кем, кроме меня. Я не только умела чинить мотор, но и неплохо разбиралась в навигации. При дворе таких навыков не было ни у кого.
Старшой научил меня, как определять и прокладывать курс судна в море. В воздухе ориентируются примерно так же. Кроме карты необходим компас, часы, какое-то подобие спидометра, транспортир и циркуль. Все это оставил нам в сумке пилот из Королевских воздушных сил.
Каждый полет начинался в Ройал Эвиэйшн Лаундж – большой комнате, обустроенной по приказу махараджи на втором этаже ангара. Стены в ней были увешаны фотографиями в рамках, на которых были изображены он сам и его «Джипси Мот». Посередине комнаты стоял большой хорошо освещенный стол. Махараджа разворачивал на нем карту Бхапура и показывал, куда он хочет полететь. Я прокладывала компасный курс, измеряла расстояния и просчитывала время в пути. В воздухе я следила за маршрутом и подавала махарадже знаки, когда менять курс.
Мы облетели весь Бхапур. Часто мы покидали дворец рано утром, а возвращались поздно вечером. Подданные во всем княжестве успели хотя бы раз, а то и больше повидать самолет махараджи. Когда мы приземлялись пообедать на каком-нибудь лугу или поле, вокруг нас порой собиралась целая толпа. Обычно махараджа не обращал внимания на публику. Грязные дети, худые женщины и сгорбленные, изможденные работой мужчины, казалось, неприятно задевают его. Думаю, в глубине души он их немного боялся.
Каждый полет был своеобразным приключением. Однажды мы столкнулись с грифом и вынужденно сели на небольшой каменистой площадке. Это случилось на окраине маленькой деревушки недалеко от границы с княжеством Патиала. Во время посадки сломалась стойка шасси. Воспользоваться сигнальной ракетой мы не могли, так как находились слишком далеко от дворца. Махараджа взбесился не на шутку – он бранился и проклинал негодный самолет и собственное невезение. Потом, мрачный как туча, уселся в свою кабину и откупорил шампанское.
Тем временем к самолету стали подходить жители деревушки. Мужчины оглядывали поломанную стойку и тихо переговаривались. Наконец, набравшись смелости, они сообща приподняли самолет, чтобы поближе рассмотреть поломку. По прошествии нескольких часов они заменили сломанную стойку на новую, из бамбука и прочных кокосовых веревок. Получилось очень даже хорошо.
Когда ремонт подошел к концу, был уже поздний вечер. Нам предстояло ночевать в деревне, и после долгих сомнений махараджа все-таки согласился, чтобы его проводили в одну из простых хижин. Женщины подали ужин, но он даже смотреть не стал на их хлеб и водянистую похлебку из курицы. Не знаю, понимал ли он, что жители деревни предложили ему лучшее, что у них было.
Рано утром, позавтракав сухим хлебом и козьим молоком, мы попытались подняться в воздух. Шасси выдержало, и мы благополучно взлетели.
Как только мы вернулись в Сунахири Баг Пэлэс, махараджа послал за министром внутренних дел и велел разыскать деревню, где мы ночевали.
– Помогите им вырыть колодец и орошать поля, чтобы выращивать хоть что-нибудь съедобное. И пусть заменят свои грязные хижины на нормальные, достойные дома! Я все оплачу.
Министр был озадачен. Махараджа никогда особенно не интересовался тем, как живут крестьяне в его княжестве.
– Чего тут непонятного? – раздраженно прошипел махараджа. – В следующий раз, когда мне придется приземлиться в этой деревне, я хочу ночевать со всеми удобствами!
Глава 49
Коварный план
За те месяцы, что мы с махараджей летали вместе, он как-то изменился. Во всяком случае, ко мне он стал относиться иначе. Особенно это бросалось в глаза, когда мы останавливались пообедать.
Поначалу махараджа брал провизию только для себя и всегда садился обедать в сторонке. Однажды он предложил мне яблоко, которое сам уже съесть не мог. На следующий день он распорядился, чтобы мне тоже собрали что-то перекусить. А еще через некоторое время он стал позволять мне сидеть на пледе рядом с ним.
За обедом махараджа говорил о полете, о том, как в разных ситуациях вела себя машина, и вспоминал, что мы видели по пути. Чаще всего он был весел и возбужден. Но не всегда. Порой его словно что-то удручало, даже печалило, и он сидел, неподвижно глядя перед собой.
Махараджа никогда не рассказывал, о чем он думает в такие минуты. Но и не прогонял меня, чтобы побыть одному. Интересно, с кем еще он мог бы вот так запросто сидеть молча? Возможно, ни с кем.
Механика из «Де Хэвиллэнд» уволили. Махарадже он не понравился, и его работа досталась мне. Я была только рада. Между полетами я обслуживала мотор и проверяла, хорошо ли смазана тросовая проводка, педали и ручка управления. Ангар я покидала лишь тогда, когда махараджа просил меня пошпионить за Маджи Сахибой.
Довольно часто он приходил в ангар без особого дела. Просто так, посмотреть, как я работаю. Он задавал разные вопросы технического толка, и я, как могла, отвечала, указывая на ту или иную деталь. Случалось даже такое, что я, не задумываясь, протягивала ему разводной ключ или отвертку, которые были нужны мне под рукой. Подержав вымазанные в масле инструменты, махараджа всегда нюхал свои ладони с отсутствующим и немного мечтательным видом. Может, ему хотелось самому повозиться с мотором. Хотя махарадже это, конечно, не пристало.
