Правда о Салли Джонс - [61]
– Ты позволяешь им выигрывать, – прошипел он сквозь зубы. – Почему?
Я недооценила махараджу. Почему-то я думала, что он не настолько силен в шахматах, чтобы заметить мои уловки. Вдоль позвоночника у меня побежали ледяные мурашки.
– Я понял, – медленно проговорил он. – Они тебя подкупили.
Я отрешенно помотала головой.
– Не ври! – рявкнул он. – Зачем же тебе понадобилось им подыгрывать? Наверняка они тебе что-то пообещали! Что? Что они тебе обещали? Отвечай, подлая обезьяна!
Я склонила голову и вперилась в стол.
Махараджа не сводил с меня глаз. А потом беспокойно зашагал взад-вперед по залу.
– Нет, не может быть, – бормотал он себе под нос. – Не могли они подкупить обезьяну. Они бы не посмели…
Он снова подошел ко мне.
– Завтра в девять мы продолжим турнир, – сказал он. – Если я замечу, что ты опять поддаешься, я сделаю из тебя мишень для солдат – пусть поупражняются в стрельбе. Ясно?
Я кивнула.
– И не думай, что можешь провести меня, – продолжил махараджа. – Шахматы – индийская игра. Каждого махараджу с детства учат владеть ею в совершенстве. Я начал играть раньше, чем научился ходить. В этом дворце четыре года жил немецкий гроссмейстер Эмануил Ласкер. Его выписали специально для меня.
Решительными шагами махараджа направился к выходу.
– Я не понимаю, – доносилось до меня его бормотание. – Зачем обезьяна нарочно им проигрывает? Зачем?..
Я осталась одна, я вся дрожала. Только убедившись, что ноги не подведут меня, я встала и пошла к себе в комнату. Слова махараджи так и звенели у меня в ушах.
Я снова вспомнила, что говорила Маджи Сахиба. Она знала своего сына как облупленного. Махараджа действительно думал только о себе. Он не понимал, как можно беспокоиться о несчастье других. И поэтому не мог понять, почему я позволила министрам выиграть.
Когда на следующее утро часы пробили девять, мы с министрами снова собрались в большом зале, чтобы продолжить игру. За ночь я приняла решение: надо постараться выиграть оставшиеся партии. Министров, конечно, жаль, но теперь речь идет о моей собственной жизни.
Через полчаса ожидания к нам пришел советник и доложил, что махараджа уехал охотиться на тигров. Шахматный турнир откладывается на неопределенное время.
Через три дня махараджа вернулся с охоты. Я полагала, что игра продолжится, но этого не случилось. Махараджа, похоже, обо всем напрочь забыл. Министры облегченно вздохнули. Я тоже.
Но махараджа не забыл. На следующий день гофмаршал велел мне немедленно переехать из большой комнаты, смежной с покоями махараджи, в мою старую комнату. Таков был приказ махараджи. Видно, так он решил наказать меня за неповиновение. Я больше не была его фаворитом. Гофмаршал не мог скрыть своего злорадства.
Сама я была только рада, что мне не нужно больше играть в шахматы против министров. Но почему он вдруг прервал турнир, я все-таки не понимала. Может, все просто: ему ни с того ни с сего захотелось поохотиться на тигров?
А может, он испугался? Испугался, что я и дальше буду нарочно проигрывать? И хотя на самом деле он не желал моей смерти, ему придется позволить солдатам меня расстрелять? Ведь махарадже не подобает бросать слова на ветер.
Глава 47
Летающий махараджа
В конце апреля жара стала почти невыносимой. После полудня температура даже в тени часто поднималась выше сорока градусов. Прихватив часть придворных, махараджа решил отправиться в свой летний дворец в Симле.
Как я узнала, Симла – это город в прохладных предгорьях Гималаев. Сюда во время самых жарких летних месяцев съезжаются богатые и могущественные люди Индии. Придворные махараджи говорили о Симле как о настоящем небесном царстве, где удовольствия, пиры и увлекательнейшие сплетни наполняют жизнь с утра до вечера. Мне по их рассказам показалось, что это ужасное место.
Те несколько недель, что предшествовали отъезду, были беспокойными. Махараджа решал, кого взять с собой, а кого оставить. Никто не хотел пропустить веселую поездку. Все из кожи вон лезли, стараясь снискать расположение махараджи, и в то же время распространяли друг о друге чудовищное вранье и злые сплетни. Атмосфера стала такой ядовитой, что во дворце с трудом можно было дышать.
Когда обоз наконец уехал, в Сунахири Баг Пэлэс воцарились тишина и спокойствие. Махараджа не взял меня в Симлу, и я была этому очень рада. Пока его нет, мне не нужно все время сидеть в комнате. Вместо этого я стала проводить дни в гараже. Здесь махараджа держал свои автомобили. Всего ему принадлежало пятьдесят восемь машин самых лучших марок, таких как «Роллс-ройс», «Дуйзенберг», «Ланчестер». Мотоциклов было в два раза больше. Кроме того, в порту Бомбея стояла яхта, оснащенная и готовая к отплытию, на случай если махарадже вдруг захочется выйти в море.
Я могла часами ходить по гаражу, разглядывая красивые автомобили и мотоциклы. Я поднимала капоты, чтобы посмотреть, как устроены разные двигатели. Механики в гараже не возражали. Они делали вид, будто не замечают меня. Каждый день я надеялась, что кто-нибудь из них даст мне инструмент и попросит помочь. Но увы, этого не произошло.
Через три недели махараджа неожиданно вернулся из Симлы. А ведь он планировал провести там еще целый месяц. Все во дворце ломали головы, что же случилось.
